Глава 11
Следующее письмо от Терджана пришло через неделю. Оно было довольно сухим и недовольным по тону, особенно в начале, — наверное, моего друга задели мои намеки на его слишком большой возраст, а может быть, и нападки на его господина.
"Моему старшему сыну Дахи 21 год, а родившейся вслед за ним дочери Лайле — 19. К сожалению, она не очень хорошо знает английский, хотя и изучает его с приходящим преподавателем.
Сам я обучался в спецшколе, и там языки в самом деле преподавали носители. Спасибо, что так высоко оцениваешь мой уровень владения им. А ты — как и где учила английский?"
К письму была снова приложена книга — невероятно! — на русском языке! Простая белая обложка, и на ней, посередине, простые черные буквы: "Основы Религии" — и автор, Фархит Джалеб Калгун. Вот что написал о ней в письме Терджан:
"Эту книгу я обнаружил случайно в библиотеке господина и подумал, что тебе будет интересно побольше узнать о моем Боге — может быть, он сможет помочь тебе чем-нибудь в твоем горе. К сожалению, книги о твоем Боге у господина не нашлось.
Однако, в моем распоряжении есть некоторые электронные ресурсы, и я решил немного изучить христианского Бога. Это довольно интересно. Пока не стану делиться своими познаниями — это заняло бы много бумаги и времени — лучше дождусь нашей личной встречи и расскажу все устно. Да, я всерьез надеюсь, что мы еще увидимся, и, возможно, довольно скоро. Ведь мы друзья, а друзьям полезно встречаться, верно?
Знаю, это покажется тебе странным, но да, я готов умереть за своего господина, и так думает каждый из его подчиненных. В обществе существует естественная иерархия: те, кто находится на вершине — достойнейшие. Они способны принимать решения и ответственность за них, заботиться и оберегать других, более слабых. За это им даются естественные привилегии в виде людей, готовых прикрыть их своими телами, ведь если погибнет хозяин — всем конец.
То, что ты до сих пор не видела господина в лицо, не слышала от него ни одного слова, нисколько не умаляет того факта, что он заботится о тебе, как и обо всех остальных людях, вверенных ему судьбой, в той или иной роли. Ты живешь под его кровом, ешь его еду, ни в чем не знаешь нужды, никто не унижает и не бьет тебя. Тебе кажется это чем-то обычным, но если бы ты знала, в каком положении порой оказываются белые рабыни… Нет, я не хочу запугивать тебя или тем более угрожать, но мне было бы приятно, если бы ты больше ценила то, что имеешь, живя в доме нашего господина. Он и твой хозяин, глупо это отрицать. Добрый, снисходительный, даже сострадательный, я бы сказал. Я навел справки — Амаль даже не наказала тебя ни разу за те проступки, что ты творила в слепом желании сбежать из "клетки", как ты ее называешь. Конечно, это связано с характером самой Амаль, но и господин позволяет ей быть такой мягкой по отношению к служанкам, несмотря на урон, который они причиняют…"
Пока я читала эти строки, щеки мои разгорались все сильнее. Мне давно не было так стыдно. Он прав, прав во всем: у меня просто нет права жаловаться на судьбу — она и так слишком благосклонна ко мне, наверное, даже незаслуженно. В порыве чувств я схватилась за белую книгу и стала читать первую главу, но там было краткое описание сотворения мира — довольно скучное, поэтому я, осилив только пару страниц, отложила книгу и взялась опять за письмо.
"Твое мироощущение тоже естественно: ты беспомощна перед сильными людьми, как ребенок, — именно поэтому тебе нужен такой защитник, как мой господин. Только приняв убежище у его ног, ты сможешь почувствовать себя в безопасности. Если смиришься, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. Все, что от тебя требуется — признать, что твои нынешние обстоятельства — лучшее, что могло с тобой произойти. Так говорит не только мой Бог, но и твой. Это Он привел тебя сюда."
Эти слова по-настоящему испугали меня. Уж очень они похожи на попытку убедить, загипнотизировать, внушить то, что выгодно ему. Терджан хочет, чтобы я отбросила мысли о возвращении на родину, чтобы предалась воле его бога и его господина, которые, очевидно, сливаются в сознании моего сурового друга. Он хочет… сделать меня своей? Он больше не брезгует мной из-за того, что я бывала в постели другого мужчины? Моя голова и грудь разрывались от этих мыслей. Наверное, мне нужно все же прервать эту переписку, но даст ли это мне что-то — большой вопрос.
Следом пришло тяжелое и горькое осознание того, что ничего не было бы, не обними я Терджана, услышав от него английскую речь. Мне нужно было просто взять его ботинки и отнести их в хозяйственную комнату — и я была бы свободна. Убирала бы комнаты и смотрела на море. До конца своих дней.
Кого я обманываю? Я бы все равно так не смогла…
Вытерев испуганные слезы, я снова схватилась за письмо. Терджан, похоже, снова читал мои мысли:
"Представляю, что ты навоображала, прочитав предыдущие строки! Я говорил множество раз, и сейчас повторю: тебе не нужно меня бояться. Я не намерен причинять тебе боль или еще какое-либо зло. Я уверен, что сила дана мне Богом не для того, чтобы обижать слабых, а наоборот, чтобы заботиться о них. О вас. Я беспокоюсь за тебя. Ты молода, красива и беспомощна. И, прости, но не слишком дальновидна. В этом нет ничего оскорбительного — этим грешат все женщины. Поэтому каждой женщине нужен защитник — и я пытаюсь защитить тебя… от тебя же самой. От необдуманных поступков, от неправильных мыслей и убеждений. Пожалуйста, просто почитай ту книгу, что я тебе прислал. Думаю, она внушит тебе доверие и подарит спокойствие. Тебе не о чем тревожиться. Я обо всем позабочусь.
Искренне твой, Терджан."
Я тяжело вздохнула, потом сходила в ванную умыться. Лицо мое горело, сердце бешено стучало, в животе крутилось торнадо. Только теперь я начала понимать, во что вляпалась. Он обо всем позаботится…
Я решила пока не отвечать на письмо, потому что это означало либо подчиниться воле Терджана, либо вступить с ним в конфликт, что тоже отнюдь не гарантировало сохранность моих свобод. Я понятия не имела, насколько опасен мой суровый друг в гневе и чем может обернуться для меня это противостояние.
Вместо письма, я взялась за чтение. Очень давно я не видела русского текста и очень соскучилась по родному языку — думаю, именно поэтому мне было так легко читать "Основы Религии". А потом я втянулась. Язык господина Калгуна был мягким, неторопливым, в меру витиеватым. Он в самом деле успокаивал мое разбалансированное сознание и осторожно, аккуратно обволакивал его теплой, уютной дымкой. Фархит излагал понятно, логично и без фанатичности. Мне даже казалось временами, что эта книга написана специально для женщин: в ней автор деликатно обошел острые углы, касающиеся жестокой деятельности приверженцев этой религии, что, как я знала, вменялось им в обязанность. Не было там ни слова и о рабстве — только о смирении перед волей Бога, о доброте к ближним, о подготовке к смерти, которая может произойти в любой момент — вот почему надо всегда держать в уме образ Господа, чтобы быть готовым к переходу в жизнь вечную.
Однажды на закате — примерно неделю спустя после получения последнего письма и книги от Терджана — я сидела в удобном плетеном кресле на балконе второго этажа и наслаждалась мягким слогом господина Калгуна. Вдруг до меня донесся громкий рык автомобиля, и через несколько секунд к воротам подъехал большой черный внедорожник с тонированными стеклами. Из задней двери тут же выскочил… мой друг Терджан! Он быстро огляделся по сторонам, даже поднял голову вверх — и, конечно, заметил меня. Я улыбнулась ему и помахала рукой, но он только еще больше нахмурился и громко приказал:
— В сад! — на своем родном языке.
Я подхватила юбку и стремглав бросилась к лестнице: он напугал меня, я решила, что что-то случилось. Может быть, с хозяином беда, и Терджан приехал "позаботиться" обо мне?
