Как обычно, они договорились встретиться за завтраком. Костя пошел к себе, а потом за друзьями, а Лена, как будильник, поднимала Свету, чтобы они с Сергеем не проспали, что за ними часто наблюдалось.
— Костян, ты че такой смурной? — спросил Слава, едва они присели в пластиковые кресла перед домиком в ожидании остальных.
— Хуй знает, — ответил Соболев и запустил пятерню в волосы. — Она влюбилась.
— А ты?
— Не думал об этом, — признался Костя.
— Знаешь, эта Фрося прикольная. Странная, но красотка. С бывшей твоей не сравнить, конечно, — потупился Слава, не находя слов.
— Ты как обычно… Сравнения на грани фола, — усмехнулся Соболев.
— Забей, если напрягает, — Слава похлопал друга по плечу. — Ебабельных баб вокруг — только свисни.
— Пошел ты, — со смехом покачал головой Костя. — Советчик.
Вопрос серьезных отношений Соболев закрыл для себя давно. Одно дело — легкий курортный роман, другое — обязательства. Для себя он решил, что надо остановиться, дать понять Лене, что ждать от него большего, чем он дал, не следовало. Времени прошло мало, так что переживет, остынет.
От своих же мыслей в душе было неспокойно. Костя не первый раз отшивал от себя девиц, вот только Фрося была другой. Обижать ее не хотелось, но и ложные надежды давать было жестоко и глупо. Если она произнесет свое признание, глядя ему в глаза, то получит только боль и разочарование, а она этого не заслужила. Так что, лучше сразу все прекратить.
На завтрак компания Соболева не пришла. Они устроили свой пикник у бассейна, в открытом кафе. Пляж тоже решили задвинуть до следующего дня. Все для душевного спокойствия друга.
Никогда Лена не была надоедливой, скорее, ее всегда было мало. От разговоров и больших компаний уставала. Страхи и паника вытягивали все силы. В отношениях с Соболевым не просила ничего, не лезла в душу, не требовала повышенного внимания. Учитывая их знакомство, считала излишним некое девчачье показушничество. Была честной, вкупе со всеми своими недостатками. Резкое исчезновение Кости стало странным и болезненным. Разве обидела его чем-то? Но ощущение, будто она в мгновение выпала из его жизни, не проходило.
— Фрось, хватит дергаться, — буркнула Света. Два часа на пляже девушка вертела головой, всматриваясь в каждую похожую фигуру.
— Как думаешь, почему он не приходит? — с пытливыми глазами спросила Лена подругу.
— Может, его понос замучил, — предположила Света, матеря Соболева про себя последними словами.
— Он сегодня был такой… растерянный, — Измайлова закусила губу, прокручивая в голове утренние события.
— Фрось, иногда людям нужна передышка. Может, правда, сожрал что-то. Вечером придет. Не волнуйся раньше времени, — отмахнулась подруга.
— Может, ему помощь нужна? — разволновалась Лена, готовая сорваться к отелю.
— А ну, стоять! У него друзей целая кодла. Помогут, — остановила влюбленную дурочку Света, положив ей руку на плечо. — Успокойся. Через пару часов пойдем обратно. Зайдешь к нему.
Время тянулось невыносимо медленно. Путь к отелю стал настоящим испытанием, потому что Света плелась, как улитка, а Лена была дерганной, теряясь в догадках, почему Костя не появлялся целый день.
Взлетев с максимально возможной скоростью на четвертый этаж, Лена постучала в номер Соболева, но ответом была тишина. Мысли путались. Откуда-то появился страх, что он уехал. Оставил ее.
Ей очень нужен был совет. Бросив вещи с пляжа, скинув купальник и впрыгнув с легкий розовый сарафан, Измайлова помчалась к подруге.
Она быстро шагала в направлении корпуса с бунгало, вдоль невысокой живой изгороди из туи, аккуратно остриженной и ухоженной, по дорожке, выложенной тротуарной плиткой. На развилке ей надо было свернуть влево, но громкий смех впереди привлек ее внимание. Ведомая интуицией, Измайлова шагнула в сторону голосов, туда, где за изгородью виднелась соломенная крыша открытого кафе у бассейна.
День проходил на удивление весело. Легкий алкоголь на завтраке сменился более крепким уже к четырем часам. Бармен был услужлив, друзья болтливы, а красавицы вокруг с радостью составляли компанию. Любую мысль, связанную с Фросей, а они становились назойливыми, Соболев гнал взашей. Сейчас он был в своей стихии: веселье, ни к чему не обязывающий флирт, свобода. У него одна любовь — Небо.
Костя сидел в пол-оборота к ней, обнимая за талию красивую блондинку, потягивающую коктейль из трубочки. Красив. Весел и доволен жизнью. Едва увидев знакомую фигуру, застывшую на тропинке, ведущей к бассейну, он с усмешкой повернул к себе голову незнакомки и чувственно поцеловал. Показательно. По-хозяйски.
Разбивающееся сердце Лены миллионами острых ледяных осколков рассыпалось по венам. Слез не было, лишь тело бил дикий озноб, от которого не только трудно дышать, но и стоять. Теплый вечер в мгновение превратился в холод Арктики. Упасть и кричать. А потом сдохнуть.
Если сейчас не уйти, не двинуться с места, то был риск позорно осесть на дорожку, брошенной и униженной. Собрав себя по частям, что есть силы Лена рванула к Свете. Выход виделся один.
— Фросечка, зайка моя… — обнимала ее Света, едва та осела на пороге их домика. — Что случилось? Солнышко мое…
— Я… хочу… домой, — сквозь стиснутые зубы провыла Измайлова. Напряжение било сильнее, чем разряды тока.
— А рассказать мне не хочешь? — гладила подруга ледяное тело Лены.
— Он… Он… с другой. Целовал… ее, — слезы сами полились из глаз, рыдание спазмами сводило грудь и горло.
— Кобель ебучий! — вскипела Света, но тут же сильнее обняла подругу. — Поплачь, заюш. Прорыдай боль и этого козла. Выплесни. Я здесь. Моя красавица.
Никогда Костя не был жестоким. Что на него нашло, зачем нужен был маскарад с поцелуем — сам не понял. Подавленность и боль на лице Фроси, едва та увидела его в компании с другой, он разглядел отчетливо. И все же ударил побольнее. Расставил все точки над… палками. Показал наглядно. Отчего же в душе стало мерзко и гадко? Первым порывом было броситься за ней, так почему не сделал? Побоялся.
Он все испортил. Запоздалое осознание. Рядом с ней тепло и уютно. С ней он чувствовал себя нужным. И, да, ему нравились ее фобии. Смешные, пустые и беспочвенные. Она так цеплялась за него всякий раз, когда на нее садилось насекомое; когда он затаскивал ее на глубину; когда подводил к краю скалы; когда вокруг было темно; когда слышался шорох за окном; когда они переходили дорогу; когда летели в самолете; когда оставались вдвоем… Может быть это и есть любовь?
В момент все веселье опостылело, хмель перестал расслаблять, и, наоборот, усилил в разы чувство потери. Он хотел найти ее и страшился встречи с ней. Лишь спустя час он не выдержал и рванул в главный корпус. Стучал в ее номер, звал, а потом сидел, уперевшись спиной в стену, и ждал. В какой-то момент в голове промелькнула мысль, что она могла попросту уехать. Он бегом спустился вниз и полчаса мучил администратора, выспрашивая нужную информацию.
Уснула Лена рядом со Светой, до последнего всхлипывая и вытирая слезы. Стакан коньяка, который влил в нее Сергей, сделал свое дело — истерика была остановлена. Близкие друзья еще долго разговаривали вполголоса, обдумывая, чем помочь запутавшейся и разбитой подруге.
Утро встретило свежестью и прохладой, которую стремительно прогоняло солнечное тепло. На завтрак Лена шла зажатая с обеих сторон Сергеем и подругой. Глаза красные, в голове — пустота, в душе — черная зияющая дыра, а в области сердца — механический мотор. Было плевать на все. Она собиралась домой. С утра были просмотрены все рейсы и трансферы до аэропорта. Ночной рейс подходил, хоть и не идеально. По возможности бы исчезла с первыми лучами солнца, но никто такую возможность не предоставил.
— Сейчас покушаем, и на пляж, — занимала пустоту разговором Света. — Поспишь на лежаке, почитаешь. Вечером мы тебя проводим. Серега поедет с тобой. Поможет в аэропорту.
