— Приживется, ведь она очень красивая девушка.
— Я ему рассказывала, какой в Куинсленде богатый выбор женихов — что-то около двухсот тысяч мужчин, совершенно никому не нужных.
— Это вы домашнее задание по арифметике повторяете? — вдруг распалившись, зарычал Джонатан.
— Ничего подобного. Я об этом прочитала. Когда отправляешься в незнакомое место, нужно узнать о нем, по крайней мере, из справочника.
— Нужно. — Саксби еле сдерживал бешенство.
Роуане захотелось продолжить опасную тему лишних мужчин, чтобы отыграться:
— Также я говорила мистеру Джарвису, что местные жители выращивают сахарный тростник, фрукты, орехи…
— А имбирь упоминали?
— Разве, кроме вас, есть еще кто-нибудь? — Роуана почему-то воспринимала Саксби как единственного в округе производителя имбиря. Ей казалось даже, он этим чрезвычайно горд.
— Есть несколько человек. Ну, говорили о нас?
— Во-первых, в единственном числе, во-вторых, я сказала «имбирный пряник». Но сразу поправилась, потому что какой же вы пряник? Вы жесткий, деревянный имбирный корень.
— Ой-ой, как мы сегодня остроумны! — только и выпалил в ответ Джонатан.
Пользуясь его замешательством, Роуана поспешила уточнить:
— Ну, так я иду к Джарвисам?
— Можете отправляться к ним на веки вечные!
— У вас нет ко мне замечаний?
— Пока нет.
— А как насчет дополнительных услуг?
— Они к месту. Я думаю, старина Том тоже их одобрил бы… Время идет, появляются конкуренты.
— Да что вы! И здесь?
— Не исключено.
Роуана почувствовала, что настал момент поговорить о том, что занимало ее мысли. Раз уж намечается конкуренция, то пора превращать «Мальчик-с-пальчик» в настоящее кафе с чайными принадлежностями, кондиционером, музыкой, но Саксби опередил ее:
— Нам с вами нужно многое обсудить, мисс Редланд. Зарплата Барни, снабжение. Стейки, знаете ли, не растут в холодильнике. Хотя Барни вам все расскажет, но при первой же возможности мы вернемся к этим вопросам. Сейчас, сами видите, уборка в самом разгаре, у меня нет ни минуты свободной.
— Я приехала не вовремя, — извиняющимся тоном произнесла Роуана. За сегодняшний сумасшедший день она почувствовала, что значит «ни минуты свободной». Однако почему-то страшно разозлилась, когда Джонатан вяло кивнул и, даже не взглянув на нее, направился к машине.
— Желаю вам хорошо выспаться, мисс Редланд, — небрежно бросил он, садясь за руль, — при вашей работе это необходимо.
— И вам того же, мистер Саксби, в ваших терновых колючках.
— Я уже говорил вам, что ранние сорта очень нежны и податливы, — проворковал опекун, блаженно улыбаясь, как будто видел перед собой имбирное поле. — Естественно, позже мы убираем и зрелые растения, которые идут на приготовление вытяжек, лекарств и духов. Вы обязаны это увидеть, мисс Редланд.
— А больше я ничего вам не обязана? — выпалила Роуана и от собственной дерзости даже закусила губу.
— Я неясно выражаюсь? Вы чуть не схлопотали штраф, — благодушно уведомил ее опекун, — ну да ладно, прощаю. Вы ведь не отказались, а?
— Н-нет, — сквозь зубы подтвердила она, из последних сил сдерживая поток возражений и колкостей, уже заготовленных Роуаной для ее мучителя.
К счастью, он завел мотор и двинулся в путь. Наблюдая, как его микроавтобус божьей коровкой карабкается вверх по шоссе, она грустно думала о том, что если этот противный человек вознамерился каждый день ее вот так злить, то в конце концов с ней станет так же трудно иметь дело, как с неподатливыми поздними сортами имбиря.
Улыбки и веселая болтовня возвратившихся ковбоев подбодрили и отвлекли Роуану. Она была рада услышать, что они оставляют больного пони Джарвису и, пока он будет там, станут часто к нему наведываться.
— Значит, и к вам тоже, мисс, — пообещали «мустанги». — Ларри мы, конечно, сообщим.
Вытащив Грея из фургона, они повели его по тропинке через кустарник, по возвращении вручили Роуане два билета на родео и уехали. Билетами она и помахала им вслед.
«Одно несомненное достоинство, — размышляла Роуана, возвращаясь на кухню, — здесь все же имеется. Тут некогда думать, что да почему. Вот подъезжает машина — сейчас выскочит водитель, попросит бифштекс или чай или не попросит, а развернется и уедет». И в этот момент у кафе остановилась машина.
Это был Барни — Барни в своих неизменных промасленных джинсах и черной майке. Роуана показала ему, что приготовила для него, потом, усадив в кухне на табуретку, сказала:
— Мистер Саксби очень занят, Барни, поэтому рассказывать придется вам. Я хочу знать все о кафе «Мальчик-с-пальчик».
Коричневое от загара лицо Барни было все испещрено морщинами. В морщинах прятались от ослепительного австралийского солнца ярко-синие, как небо над Куинслендом, добродушные глаза-щелки. Когда Роуана поставила перед ним тарелку с бифштексом, яичницей и толстым золотисто-коричневым ломтем ананаса, он удивился, но одобрил. Роуане очень польстила похвала Барни, потому что именно он был старожилом кафе. Тут-то она и выпалила:
— Сколько я вам должна платить? Когда? Когда вы спите, ведь вы целый день на тростнике, а ночью здесь? Почему вы такой добрый?
Барни отвечал по порядку:
— Смешные деньги. В пятницу. Теперь уже я работаю не целый день, как раньше, сплю на диване, когда нет посетителей, — ночью иногда от трейлера до трейлера может и три часа пройти.
— Вы не ответили, — улыбнулась Роуана, — почему вы такой добрый.
Покончив с едой, Барни принял из ее рук чашку с чаем, положил туда несколько ложек сахара и принялся раскуривать трубку.
— Я всю жизнь на тростнике, мисс Редланд.
— Просто Роуана.
— Роуана. — Синих щелок совсем не стало видно.
— Вы — отличный работник, — Роуана вспомнила, что говорил о Барни Джонатан, — можете срубить одиннадцать тонн в день.
— Мог. — Барни тяжело вздохнул. — Сейчас силы уже не те, так что рублю гораздо меньше, а иногда и совсем ничего. Но занятие на плантациях всегда для меня найдется: я хорошо управляюсь с трактором и свожу тростник на переработку, убираю и сжигаю мусор, да мало ли еще что. Сплю теперь совсем мало, а в свои лучшие годы, когда рубил по одиннадцать тонн, в семь часов укладывался.
— Понятно, — кивнула Роуана и осторожно поинтересовалась, не лишних ли денег ради Барни работает в кафе.
— Ну, — замялся он, — деньги, конечно, не главное. Видите ли, я подумал, что мне такая работа пригодилась бы в будущем, когда я больше не смогу выходить в поле…
— Ах вот оно что… — Роуана представила себе, какое ужасное разочарование, должно быть, испытал Барни, когда дядя Томас умер, завещав «Мальчик-с-пальчик» ей. Желая как-нибудь выразить сочувствие, Роуана нагнулась к Барни и погладила его по коричневой руке.
