Он отнес Роуану в холл и усадил там в кресло возле камина.
— Я… я спала, — пробормотала она в смущении, — а потом проснулась от страха. Наверно, Джонатан, я никогда не привыкну к сельской жизни.
— Еще как привыкнете, — уверенно заявил он. — Я сделаю из вас настоящую жительницу Куинсленда.
— Я бы не возражала.
— А как насчет… — он начал скручивать папиросу, — жительницы Куинсленда в моем вкусе?
— Как это?
— Ну… это жена «имбирного пряника».
— А…
— То есть в своей оригинальной манере, мисс Редланд, я прошу вас стать миссис Саксби.
— Миссис Джонатан Саксби?
— Других Саксби здесь нет. — Не сводя глаз с Роуаны, он закурил.
— Я что-то не пойму… Почему вдруг?
— Вдруг?! — Он вынул сигарету изо рта и с яростью швырнул ее в камин. — Разве вы не поняли, что я влюбился в вас в первого взгляда?
— Но до чего же необычно вы проявляли свою любовь!
— Имбирь — необычная культура.
— А вы знали, как все закончится?
— Любой, читавший завещание, это знал. Если бы старина Том обратился к юристу, он бы составил его по-иному. Но тогда я бы не получил вас.
— Подождите, — вдруг спохватилась Роуана, — я должна кое-что выяснить.
— Первое: почему я вас обманул? Да я вас и не обманывал. Я думал, что вы читали завещание.
— А когда вы поняли, что нет, почему вы мне не сказали?
— Потому что я предвидел вашу реакцию.
— А как дяде Тому удалось вас усыновить? Он же не был женат. И если вы сирота, то почему ваши родители жили в Наргано? Кто такие Рэи?
— Вы закончили? Ну тогда разрешите мне сказать два слова. Том усыновил меня, потому что ему было меня чертовски жаль. Все побережье жалело меня. Помните, мы ездили на остров?
— Да.
— Я там вырос. У меня был отец. Помните, мы разговаривали о бродягах? Так вот, мой отец был кем-то вроде этого. Немного художник, чуть-чуть скульптор и писатель, в общем — лентяй. У меня была мать, но я ее не помню — папаша очень рано свел ее в могилу.
— Бедный Джонатан!
— И вот, когда отец бросил меня, все побережье хотело меня усыновить. В Наргано жили бездетные плантаторы Рэи, они и взяли меня. Официально. Ваш дядя не был женат, и по закону ему было не положено, но плевать он хотел на все эти юридические штучки, он считал меня своим сыном, и все. И наследником.
— Джонатан, расскажите о первом завещании. Кто был бы наследником тогда?
— Я. Первым и единственным. Но оно мне не понравилось, и я заставил Тома внести изменения. Я бы заставил его изменить и второе, но я не знал, что он опять упомянул среди наследников меня. Теперь вы понимаете?
В комнате было тепло, но Джонатан подкинул в огонь еще одно полено. Они слушали, как оно потрескивает.
— А теперь, — спросила Роуана, — что мы будем делать? Я имею в виду, что вы будете делать с кафе?
— Это зависит от вас.
— Как же? Ведь я не выполнила условия?
— Дело в том, что заведения ваших конкурентов больше не существует. Ураган унес его в океан.
— Правда?! Значит, я выиграла? Но знаете, Джонатан, мне их жаль. Я бы предложила им компенсацию. Когда построят новое шоссе, я ведь смогу накопить денег, как вы думаете?
— Гм, — озадаченно произнес Джонатан. — Боюсь, что не сможете.
— Почему?
— Потому что, Роуана, все на свете меняется, и строительные проекты тоже. Шоссе проведут в другом месте. Знаете, я очень богатый человек, ведь я унаследовал состояние Рэев. Пожалуйста, моя дорогая, разрешите мне поделиться с вашими родственниками… А «Мальчик-с-пальчик» пусть забирают Барни и Нэнси.
— А Барни, думаете, согласится на такой подарок? Благотворительность — это не для него.
— Ну, нам придется запросить у него небольшую сумму, иначе этот упрямец действительно откажется.
— А теперь… последнее, что мне хотелось узнать, — нерешительно произнесла Роуана, заливаясь краской.
— Да?
— Когда… когда Элисса была тут, вы приносили ей цветок к завтраку?
— Элисса? О Боже мой! Нет, конечно. Это только для вас.
— Почему?
— Я хотел вам сказать…
— Что?
— Знаете, когда в Антарктиде пингвин-самец ухаживает за самкой, он приносит ей с берега океана круглую гальку. Ну а я, — Джонатан озорно улыбнулся, — принес вам цветок имбиря.
