– Прекрасно, – сказала Андреа, изо всех сил стараясь сохранить остатки достоинства. Она сама даже не могла понять, почему предложила ему это. Бродяга, вроде Сэма Фарли, в любом случае не в состоянии по достоинству оценить заботу маленького городка. – Но есть парочка официальных вопросов, которые я бы хотела вам задать. Послушайте, вы не могли бы впустить меня в дом? Тут на солнце такая жара!
– Я так не думаю, – проговорил Сэм жестко. – Мне не нужно никаких супов, печений, домашних солений или просто чьего-либо общества. – Он посмотрел на оранжевую чашку, которую держал в руке и со стуком поставил ее на стол. – И еще я не хочу провести остаток жизни в тюрьме по инициативе вашего местного комитета бдительности.
– Комитета бдительности? Что здесь такое произошло этим утром, Сэм? – смущенно поинтересовалась Андреа.
– Ваши друзья посоветовали мне, чтобы я не злоупотреблял доверием… – тут Сэм перевел свой взгляд на потолок. – Как это они там выразились? Ангельского создания, временно выполняющего работу вместо своего отца. Я не собираюсь злоупотреблять, поэтому можете отозвать обратно своих сторожевых псов.
– А что это были за сторожевые псы? – Удивление в глазах девушки выглядело неподдельным.
– Один деятель, изрыгавший огонь только что вот здесь, был на костылях.
– Бак? Это же мой отец! Да как он сюда добрался?
– Он приковылял вместе с Отисом, дабы защитить вашу честь и убедиться, что я все-таки не переступил границ дозволенного.
Андреа почувствовала, что в ней начинает закипать злость. Так вот почему отец устроил себе этим утром выходной. Ей следовало бы об этом догадаться.
– Не волнуйтесь, ковбой. Я во всем разберусь, – мрачно пообещала она, потирая ладонью лоб. – Извините. Люди у нас здесь… иногда… бывают излишне участливы.
– Это уж точно. Но вы можете заверить их, что им не о чем беспокоиться. Я вовсе не собираюсь крутить любовь с будущей женой предполагаемого губернатора.
Андреа вынуждена была сделать над собой усилие, прежде чем смогла спокойно заговорить:
– Жена будущего губернатора? Слушайте, извините меня за этих двоих… Они просто перегнули палку.
Сэм чуть не расхохотался. Его беспокоили не «бдительные». Его уже волновало другое. И причиной этого беспокойства была стоящая перед ним женщина.
Андреа Флеминг совсем не похожа на жену будущего губернатора. Она была сложена, как спутница первых поселенцев: высокая, с изящной талией, крепкой, возбужденно вздымавшейся грудью – явный признак того, что она переживает из-за случившегося – и бедрами, которые станут хорошими помощниками при рождении детей. На ее коже лежал ровный загар, и она блестела теплотой солнца. Пряди ее густых темных волос уже начали выскальзывать из пучка, в который она заколола их на затылке. На этот раз ее голубые глаза извергали огонь, а не просто метали молнии. Она была крайне рассержена, но старалась сдерживать себя.
Сэму следовало бы сказать, что Отис вернул ему потерянный бумажник со всеми деньгами и документами, доказывающими его родство с Мэми. Он предполагал, что грузный, лысеющий мужчина на костылях, отрекомендовавшийся отцом девушки, очевидно уже проверил бумажник, потому что поинтересовался лишь удостоверением личности Сэма.
Чтобы избежать лишних проблем, Сэм вышел ему навстречу, спокойно объяснил всю ситуацию и вкратце обрисовал события, происшедшие накануне вечером. Он признал, что ему, конечно, следовало бы отметиться в городском полицейском участке, но шел дождь, и он слишком устал. Он сказал, что сожалеет, если вызвал какое-нибудь беспокойство.
В конце концов, мужчина пристально посмотрел на Сэма и произнес:
– Ну ладно, Сэм Фарли. Поскольку ты внук Мэми, я посмотрю на все это сквозь пальцы – пока. Но впредь тебе лучше быть осмотрительнее, если не желаешь закончить свои дни в тюрьме.
Откуда Баку Флемингу было знать, насколько эффективна, окажется его угроза? Тюрьма! На эту дорожку Сэм как-то раньше уже ступал. Ни за что на свете он не хочет отправляться туда снова всего лишь из-за каприза увидеть дом своей бабки или из-за ошеломляющего желания держать в своих объятиях Андреа Флеминг.
Он решил, что уедет, но поймал себя на желании всячески оттянуть свой отъезд. И только в этот момент признался себе в этом окончательно, потому что она стояла у его двери, глядя на него своими голубыми бездонными глазами, хотя он полагал, что Андреа навестила его из чувства приязни, но не более того.
У Сэма было ощущение, что если бы он поцеловал ее снова, то она арестовала бы его, извиняясь при этом в своей неторопливой манере всю дорогу до города.
Ему нравилось слушать ее речь. Медовые интонации ее голоса вызывали у него мысли о солнце и полях кукурузы. Другой такой похожий голос он слышал много лет тому назад, голос, рисовавший в мыслях уютные картинки белого домика, а рядом качели и городок, где можно было гордиться знакомством с каждым его обитателем.
Все время Сэм бессознательно стремился найти такой голос. Теперь, когда он отыскал его, все то, что он испытывал, до смерти пугало его. Внезапно Сэм щелкнул дверной задвижкой.
– Входите. Меня еще никогда не навещали будущие жены губернаторов.
Будущая жена губернатора! Она еще поговорит с отцом по этому поводу! Андреа была смущена и испытывала легкую неловкость. Ей это не нравилось. В Аркадии каждый чувствовал себя как дома в гостях у соседей.
Ее первым побуждением было сказать Сэму, что она еще не приняла ничьего предложения. Эд Пиньон являлся выбором ее отца, а не ее самой. Но она сдержалась. Ее личная жизнь была… личной. Ее дела с Сэмом принадлежали к другой сфере жизни – официальной.
До Андреа дошло, что она уже довольно долго молча смотрит на мужчину. Скептически поднятая бровь и опущенные уголки его рта свидетельствовали о том, что он понял причину ее смущения. Девушка покраснела. Он снова растревожил ее душу, даже не пытаясь этого сделать специально. Его подбородок уже зарос еще сильнее, и эта щетина скоро превратится в шикарную бороду, которая скроет под собой его многочисленные морщины.
И вот теперь, улыбаясь во весь рот, Сэм ожидал ее решения.
– Нет, спасибо. Если вы не заинтересованы в моей помощи, то я поеду. Но мне рано или поздно понадобятся ваши документы.
Сэм знал, что испытывает Андреа. Исподволь, даже не сознавая этого, он позволил себе выскользнуть из-за стены беззлобного подшучивания, стены, которую он научился воздвигать между собой и женщинами, встречавшимися ему раньше. Внезапно ему захотелось ближе узнать эту девушку. Он не хотел упускать ее.
– Подождите. Вы можете помочь вот в чем, – медленно произнес он. – Моя бабушка, видимо, ухитрялась жить в этом доме без душа. И здесь, похоже, вообще нет воды. А мне хотелось бы принять ванну. У вас нет каких-нибудь соображений на этот счет?
