Ветром немного разогнало облака, и узкая полоска лунного света упала на дорогу перед ними.
Сэм небрежно положил руки на верхний край окошка автомобиля и немного нагнулся над дверцей.
– И грязным, – добавил он. – Так что у нас там, на ужин, леди Гроза?
– Гроза? – Андреа сделала ошибку, посмотрев ему прямо в лицо, и оказалась в омуте его бездонных глаз.
У нее перехватило дыхание, и она надеялась, что Сэм не заметил этого. А потом он прикоснулся к ее щеке, провел мозолистым пальцем по ее губам, которые невольно открылись от этого прикосновения. И тут Андреа вдруг поняла, что сейчас он ее поцелует.
– Нет, – шепотом запротестовала она.
– Слишком поздно, – ответил Сэм, покрывая легкими поцелуями ее щеки и губы.
– Нет! – Девушка отпрянула. – Я не позволю вам…
– Целовать вас? – закончил он почти неслышно. – Знаю. Вы не из тех, кто теряет голову из-за такого, как я. Но будет забавно научить вас этому.
Искренне негодуя, Андреа резко повернула в замке ключ зажигания, завела машину и поехала прочь. В зеркальце заднего обзора ей все еще был виден силуэт стоящего у дороги мужчины, ковбоя с вытатуированным сердцем на предплечье, жестокой усмешкой и глазами, которые, казалось, пронзали собеседника насквозь.
Лишь несколько секунд спустя она вспомнила, что обещала Сэму еду, которую забыла ему отдать. Андреа затормозила, развернула машину и поехала обратно.
Он все так же стоял на прежнем месте. Его лицо снова приняло суровое выражение. Девушка остановила машину возле него, опустила стекло и протянула Сэму термос и тарелку с печеньем.
При этом ни один из них не проронил ни единого слова.
Когда фигура мужчины, все еще стоящего у обочины и наблюдающего за отъезжающей машиной, скрылась в темноте, Андреа сняла с головы фуражку, опустила второе окно и почувствовала, как ворвавшийся в салон прохладный ночной воздух полощет на ветру ее волосы, развевающиеся за ее спиной, как паруса корабля-призрака.
Буря улеглась, но Андреа теперь испытывала какое-то смутное беспокойство и одновременно с этим небывалый прилив сил. Она еще глубже утопила педаль газа в пол машины. Этой ночью ей нужно было лететь как ветер.
– Ты не должна была отправляться туда одна, Энди, – заворчал ее отец, с трудом забираясь на заднее сиденье патрульного автомобиля поперек салона.
– Послушай, Бак, – ответила Андреа более резко, чем ей этого хотелось бы. – Я не сделала ничего такого, чего не сделал бы ты. Поступил звонок о происшествии, которое я, и расследовала. Это проще пареной репы.
– Да-а, – неохотно согласился он. – Но представь себе, если бы ты обнаружила там настоящего взломщика, вместо какого-то чудака, утверждающего, что он внук Мэми Хайнс. А в этом, напоминаю тебе, мы еще не до конца уверены. Я помню, как лет пять тому назад в округе Хэннон убежал из тюрьмы заключенный и ограбил женщину…
– Ну, пожалуйста! Еще ведь даже нет восьми утра. Может быть, Сэм Фарли и выглядит, как какой-нибудь буян, но я полагаю, что с ним все в порядке. Кстати, я отдала ему печенье, которое Луиза Роберте испекла специально для тебя.
– О, эта женщина! Ей не следует… – раздраженно начал, было, Бак, но потом осекся. – Печенье? Моя дочь отдала шоколадное печенье с орехами какому-то незнакомцу?!
Андреа стоило большого труда сдержать улыбку, вызванную деланным негодованием отца.
– Да, но я все же предполагаю, что таким печеньем ты еще полакомишься. Па, ты знал дочь миссис Мэми?
– Кто же не знал Милли? Она была самой красивой девушкой в округе, когда ей исполнилось шестнадцать лет. И она была зеницей ока для своего отца до тех пор, пока не встретила того парня с военной базы.
– Отца Сэма?
– Да кто его знает? Мужчину, с которым она сбежала, звали не Фарли. Я даже не знаю, что случилось с Милли, когда она покинула наши места. Джед Хайнс был крутым мужиком, Энди. Когда он сказал, что дочери у него больше нет, он действительно не шутил. Никому не позволял даже упоминать ее имя. Я всегда думал, что старая Мэми найдет какой-нибудь способ, чтобы поддерживать общение с дочерью….
Девушка задумалась о матери Сэма и о том, что той пришлось пережить после того, как отец отрекся от нее. Андреа редко размышляла над подобными ситуациями, но ее собственная мать тоже убежала из Аркадии от своего ребенка. Бак объяснял это тем, что она чувствовала себя здесь запертой в четырех стенах и испытывала сильный духовный гнет.
Андреа уже давно научилась не копаться в своих чувствах и перестала удивляться тому, что же именно заставило мать бросить их. Все свое детство она винила себя за то, что не смогла завоевать любовь матери. Повзрослев, она поняла, что ее вины в этом не было.
Как нельзя было винить и Дэвида, черноглазого патрульного из полиции штата, который вошел в ее жизнь, когда ей было двадцать лет. Андреа влюбилась в него, даже ни на секунду не задумываясь о том, что он может когда-нибудь бросить ее. Но именно так все и случилось.
Он так же, как и ее мать, не вписался в жизнь маленького южного городка. Возможно, у ее матери, Дэвида и Сэма Фарли было что-то общее. Рано или поздно Сэм тоже уедет отсюда.
Высадив Бака в Аркадии, возле кафе, где тот обычно завтракал со своими старыми приятелями, Андреа отправилась в мэрию. Этим утром, прежде чем они с отцом выехали из дома, начал звонить телефон. Отис Паркер сообщил, что подвез до города некоего Сэма Фарли. Ни о каком бумажнике он не знал, но обещал поискать и если найдет, то привезет его Баку.
Андреа зашла в свой кабинет, включила подвешенный к потолку вентилятор и набрала номер Агнес из местной телефонной компании.
– Я в полицейском участке, Агнес, а Бак сейчас в кафе. Это на тот случай, если мы с ним кому-нибудь понадобимся.
– Послушай, а как там внук Мэми? Он, в самом деле, такой грязный, жуткого вида хиппи?
– защебетала телефонистка.
– Нет. Он совсем не жуткого вида и не хиппи, – с вздохом парировала Андреа. – Ему где-то между тридцатью и тридцатью пятью, и он довольно симпатичный. Но у нас он не задержится. Кроме того, ты можешь всем в городе сказать, что здесь он всего лишь проездом. Ему захотелось посмотреть дом своей бабки, прежде чем он будет продан.
– Извини, – сухо ответила Агнес. – Это я просто так полюбопытствовала.
Содействие, которое оказывала Агнес полиции, было неофициальным и добровольным, но если кто-нибудь нуждался в помощи, она была тут как тут – она или любая из сестер Ворнер.
Телефонной компанией их семья владела вот уже почти пятьдесят лет. Агнес выполняла обязанности телефонистки в дневное время; ночью ее сменяла младшая сестра, а старшая заступала на дежурство в выходные дни. Каждому жителю городка, которому хотелось бы узнать, что где происходит или кто где находится, достаточно было, поднять трубку и у любой из сестер Ворнер всегда был готов ответ.
