class="p1">— О нет, я не поведу эту машину.
Он протянул ей руку:
— Именно ты и поведешь.
— Ты, случайно, не заметил ценник?
Он прищурился на наклейку, как будто впервые увидев:
— Ну и что?
— А если я во что-нибудь врежусь? В дерево?
— Ты забавная. — Он рассмеялся, и его смех отозвался трепетом у нее в животе. Мужчин, на которых она так реагировала, было немного.
— Дай руку, Халс, я серьезно. Мы не вернемся, пока ты не поведешь эту крошку.
Что такого было в милой сокращенной версии ее имени, которая ей так понравилась? Она всегда была Холли — если ее не называли по ошибке Ханной, — и у нее никогда не было своего прозвища. Гэвин придумал его, и это было удивительно, особенно когда это произносили его губы. Она вложила свою ладонь в его, твердую и теплую, пока он помогал выйти из машины. Затем он сел на ее место, оставив ей водительское сиденье.
Ее сердце бешено колотилось.
— Ты слышала, что говорил Чад, вопросы есть?
— Не думаю.
Она согнула пальцы, изучая светящиеся огни приборной панели. Это была великолепная машина, и самая дорогая, в какой она когда-либо сидела. Она предпочитала ездить на чем-то попроще, не стоимостью в дом.
— Я хочу, чтобы ты поднялась на этот холм, свернула направо на Магнолия-Лейн, а затем выжала газ так сильно, как осмелишься.
Он указал на спидометр:
— Она разгоняется до ста восьмидесяти.
Пока он говорил, ее глаза расширялись.
— Я не собираюсь гонять на машине, которая пока ничья.
— Не будь смешной, она принадлежит дилерскому центру.
— Я не смешная.
— Ты хотела выйти за рамки, и это первый шажок. — Его густые брови приподнялись. — Теперь не отказывайся.
Он был прав: она просила его об этом. Мчаться по проселочной дороге было непривычно, но разве не в этом смысл их общения?
— Ты умеешь водить механику? — спросил он.
— Ну, не умела бы — сказала.
Она тронула машину, включила передачу и ослабила сцепление, предвкушение пробежало по крови.
— Бабушка научила меня так водить.
— Элеонора Бэнкс. Легенда. — Он пристегнул ремень безопасности. — Тогда поехали, все в твоих умелых руках.
Холли положила одну руку на руль, другую на рычаг. Ее ногти были короткими, но ухоженными, покрытыми перламутровым лаком. Ее одежда была деловой и однотонной, но в то же время необъяснимо сексуальной. Он не мог понять, почему такая интересная женщина так ушла в работу. Распаковывать посылку по имени Холли Бэнкс оказалось еще веселее, чем он мог представить. Она взвизгнула, когда машина дернулась под ними, ее смех звучал заразительно. Она ехала не быстро, но вцепилась в руль так, словно преодолевала звуковой барьер. Учитывая мощность двигателя, эта машина должна была выстрелить как пушка. А она вела так, словно везла хрупкую старушку в салон красоты.
— Как ты решила заняться менеджментом? — спросил он с искренним любопытством.
Ее брови приподнялись — обе, — но она не сводила с дороги глаз.
— Я от природы организованна. А Ханна от природы талантлива.
— А почему твои родители не занялись этим?
— Мама и папа — заядлые путешественники. Бабушка растила нас с сестрой с пяти лет. Родители звонят нам и часто навещают нас. Мы не чувствуем себя обделенными.
Он ничего этого не знал, но был слегка встревожен. Его родители очень активно участвовали в жизни своих детей. Сыновья Сазерлендов не занимались коммерческой недвижимостью. Но это не мешало Трэвису и Дане давать советы, иногда непрошеные.
— Бабушка научила нас всему в этой отрасли. Поддержала наш выбор. Ханна с рождения любила пение и музыку, а я предпочитаю закулисье.
— Ты безумно умна, ты хочешь сказать?
Она, смеясь, не стала отрицать.
— Ты из тех, кто умеет говорить, мистер адвокат. Я не могу разобрать и половины слов в контрактах, которые мне вручают.
— Это нормально. Адвокаты зарабатывают деньги, делая перевод на человеческий язык для непрофессионалов.
Он шутил только наполовину: большинство контрактов было заключено целенаправленно запутанными. Так уж получилось, что ему нравился профессиональный юридический язык, у него это отлично получалось, и, когда он понял, что этим языком владеет не так много людей, увидел возможность чертовски хорошо зарабатывать на жизнь.
— Ну, меня ты всегда впечатлял.
Он как будто сделался выше. Это не похоже на Холли — делать ему комплименты, и, возможно, он нуждался в таком напоминании больше, чем мог подумать. Иногда он чувствовал себя в тени своих братьев: Люк руководил самыми крутыми ночными заведениями в городе, Кэш был всемирно известной суперзвездой кантри, а Уилл управлял легендарной студией звукозаписи в Бомонт-Бей. И они преуспевали не только в профессиональном плане: каждый из его братьев нашел умную, веселую, великолепную женщину, и скоро они обзаведутся собственными семьями. Их жизненный путь был не тем, к чему стремился Гэвин, но ему казалось, что он отстал в гонке, в которой не участвовал. Он чувствовал, что и Холли не достигает планки, поставленной Ханной.
— Почему ты так долго не брала новых клиентов?
— Мне хотелось убедиться, что я не обделю Ханну, взявшись за кого-то другого. Забота о клиентах — как забота о детях, не хочу, чтобы кому-то доставалось меньше внимания.
…Как у Холли с Ханной? Он только что снова пожалел, что принял ее за близняшку.
— Той ночью в «Чешире»… — начал он.
— Я должна была поправить тебя.
— Да, но я тот, кто решил, что ты Ханна, из-за цвета твоего платья. А почему ты не поправила меня?
— Не хотела смущать. Я все равно собиралась уходить и не думала, что ты заговоришь обо мне. Хотя, возможно, мне нужно было это услышать. Пресли согласилась с тобой и сказала, что пора мне расслабиться. Вы оба правы: я не разрешаю себе веселиться.
— Вот поэтому ты здесь со мной, — сказал Гэвин, радуясь возможности сменить тему. Не хотелось вспоминать момент, когда он был оскорбителен и бесчувствен.
Они приехали на проселочную дорогу, по краям которой росла высокая трава, под навесом деревьев с оранжевыми и желтыми листьями.
— Поверни направо.
Она нажала на тормоза и бросила настороженный взгляд на грязный гравий:
— Здесь?
— Да, — ответил он.
Он, должно быть, сказал это достаточно уверенно, чтобы убедить ее.
Холли расслабилась, выжала сцепление и повернула направо. Стоял прекрасный осенний день, ни дождя, ни ветра. Это была заброшенная дорога, без встречных машин, вдали от трассы. Дом, стоявший в стороне ближе к концу дороги, давно рухнул на землю.
— На этих проселочных дорогах ограничение скорости пятьдесят, но не получишь штраф, если проедешь и быстрее.
— Так что, пятьдесят восемь?
— Нет, я
