Райанну все время мучил один, главный вопрос — зачем?
Зачем Алексису Петракису понадобился Ники? Скорее всего, единственной причиной, по которой он забрал его от попечителей и привез сюда, было желание предотвратить возможный скандал…
Но почему тогда он разозлился, узнав, что она скрывала от него сам факт рождения ребенка?
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем сиделка осталась, наконец, удовлетворена тем количеством омлета, которое Райанна заставила себя съесть, и помогла ей одеться. Со стороны бассейна доносился плеск воды и возгласы Ники, на которые отвечал низкий голос с акцентом.
— Я хочу к сыну, — решительно заявила женщина.
Ставрос, муж экономки Марии, аккуратно повез кресло Райанны туда, куда она попросила.
Когда Райанна увидела бассейн, у нее сжалось сердце. Ники в спасательных нарукавниках и поясе молотил руками и ногами, вздымая тучи брызг, а Алексис Петракис, стоя по пояс в воде, подбадривал его.
Райанна была не в силах признаться себе, что внешний вид красавца мужчины, который медленно отступал сейчас к бортику бассейна, вызвал у нее восхищение. Его мокрые волосы напоминали соболий мех, а сильное стройное загорелое тело отливало темным золотом. Бриллиантовые капельки воды сверкали на его широкой груди.
На женщину нахлынули воспоминания.
В ту ночь, пять лет назад, ее руки скользили по изгибу этих крепких упругих плеч, ее бедра прижимались к его бедрам, ее дыхание участила безудержная страсть, их тела излучали чувственность…
Нет! Она должна видеть в Алексисе Петракисе только человека, который хочет отобрать у нее сына! Но ему никогда не сделать этого.
Зачем, зачем ему понадобился мой мальчик?..
— Работай! — услышала Райанна голос Алексиса. — Работай сильнее! Молодец! Хорошо!
Алексис ободряюще кивал Ники, протягивая к нему руки. Все его внимание было сосредоточено на ребенке.
Ники плыл к своему отцу. Его маленькое личико было сосредоточенным и напряженным.
— Отлично! — сказал Алексис.
Ники просиял от восторга и заметил, что с веранды на него смотрит Райанна.
— Ты видела, мамочка? Видела? Я плаваю! Я умею!
Его огромные глаза светились счастьем и гордостью.
А устремленный на Райанну взгляд Алексиса был полон ненависти.
Казалось, этому утру не будет конца. Урок плаванья сменился уроком игры в водное поло, вызвавшим у Ники полнейший восторг, затем последовали прыжки в воду. Райанна пристально следила за сыном ввалившимися глазами.
Наконец из дома вышла Кэрен и объявила Ники, что ему пора обедать.
Мальчик нехотя выбрался из бассейна и закутался в полотенце. Алексис оттолкнулся от бортика и поплыл, рассекая прозрачную воду сильными ритмичными движениями.
Ники взбежал по лестнице и кинулся к Райанне.
— Ты видела, мамочка? Видела?
Он вскарабкался ей на колени. С его мокрых волос капала вода, но Райанна не обратила на это внимания. Она крепко прижала малыша к груди.
О, Ники, мой единственный, я так тебя люблю…
— Пойдем, пора обедать, — Кэрен протянула мальчику руку. — Тебе еще надо переодеться.
…Внизу, в бассейне, Алексис Петракис продолжал плавать круг за кругом. Солнечный свет заливал его мускулистое тело.
Райанна закрыла глаза.
Алексис влез на бортик бассейна. Ему было необходимо выплеснуть злость, освободиться от избытка желчи, чтобы умерить свою ненависть к этой женщине.
Схватив с шезлонга пляжное полотенце, Алексис энергично растерся им, а затем направился к лестнице, умышленно стараясь не смотреть на Райанну.
Но когда он проходил мимо, она прошипела, словно ядовитая змея:
— Ты не получишь Ники. Не получишь.
Алексис остановился как вкопанный. Медленно повернувшись, он холодно взглянул на женщину.
— Позволь мне кое-что объяснить… — произнес Алексис. — Можешь выбросить из головы все безрассудные идеи. Думаешь, что обращение в суд закончится в твою пользу? Да ни один суд в мире не вернет ребенка такой женщине!
Лицо Райанны исказила ненависть.
— Ни один суд не отдаст тебе мальчика, если я расскажу, как он был зачат!
— Бог мой, ты еще имеешь наглость говорить об этом? — презрительно бросил Алексис.
Ярость и жгучий стыд пронзили Райанну при мысли о том, как легко она оказалась в объятиях этого чудовища. Ее щеки вспыхнули.
— Я жалею только об одном: о том, что я была невероятно, преступно глупа и легла в ту ночь с тобой в постель!
— Да, действительно. Настолько глупа, что и меня посчитала идиотом.
— Я не…
— Ты глупа, если думаешь, что я оставлю своего сына на попечении какой-то наркоманки.
— Что ты сказал?
— Что слышала. Ты — наркоманка! — злобно сказал Алексис. — Даже не пытайся отрицать. Представительница социальной службы, которая сообщила мне о существовании сына, рассказала и о твоей пагубной привычке. Она узнала об этом в то утро, когда пришла в твою квартиру и нашла тебя в совершенно невменяемом состоянии. На ночном столике было рассыпано наркотическое зелье, а мой сын, предоставленный самому себе, мог открыть дверь кому попало. А потом ты потащила четырехлетнего ребенка на улицу, все еще находясь под воздействием наркотика, и он едва не погиб! — глаза мужчины сузились. — Я мог бы удушить тебя за это собственными руками…
— Это был вовсе не наркотик, а порошок от гриппа! — перебила Райанна.
— А еще ты угрожала ножом соцработнику.
— Я чистила морковь! Она все налетала и налетала на меня, заставляя признаться в том, кто отец Ники…
— Ты все запланировала, не так ли? — перебил Алексис срывающимся от злости голосом. — Выжидала время, чтобы получить с меня побольше денег. Тебе было абсолютно наплевать, на какую жизнь ты обрекала моего сына!
Райанна изменилась в лице.
— Ты просто ненормальный. Я бы до конца своих дней не допустила, чтобы ты приблизился к Ники.
— Так ты поэтому прикрепила листочек с моей фамилией и контактными телефонами к его метрике? — ядовито усмехнулся Алексис.
— Я сделала это на случай, если… что-то случится со мной… Я указала твои данные, потому что знала, что у тебя, по крайней мере, есть деньги и государство сможет заставить тебя платить за воспитание Ники… обеспечить его будущее…
— Ну что ж, теперь у моего сына есть будущее, и в нем нет места безответственной наркоманке.
Райанна поднялась с кресла, не обращая внимания на пронзившую ее невыносимую боль.
— Не смей!
Мужчина сурово сдвинул брови.
— Вот что я тебе скажу: ты больше не прикоснешься к наркотикам до конца своих дней. Моему сыну не нужна мать-наркоманка!
