Калеба бросило в жар, когда он вспомнил ее в красном платье, открывавшем белоснежные плечи и прекрасные колени.
— Зачем тебе столько? — спросила Калеба какая-то женщина. — Ты что, собираешься открыть собственный магазин и составить Виктории конкуренцию?
Калеб не собирался ловчить как в прошлый раз.
— Мне кажется, Виктория голодна, — сказал он. — Я тоже хочу есть. Пятьдесят книг.
Виктория посмотрела на него, будто он предложил что-то неприличное.
Она не взяла его руку и не подошла ближе.
— Хорошо, сто экземпляров.
Виктория собиралась запротестовать. О, она очень хорошо умела протестовать.
— Ладно, сто пятьдесят копий, — упорствовал он, поднимая ставку.
— Теряешь сноровку, Калеб, — сказал кто-то. — Интересно, сколько ты еще предложишь? Хорошо, что ты богатый человек.
Эти слова вывели Викторию из ступора.
— Никаких книг, — сказала она. — Честно говоря, я сама хотела пригласить тебя на обед.
Калеб приподнял брови. Потрясающе. Она была никудышной лгуньей, но сейчас надо было отдать ей должное. Отважная Виктория Холбрук!
— Я вернусь через полчаса, — сказала она покупателям.
И подала Калебу руку.
— Сто пятьдесят копий, — повторил он и посмотрел на Джули Эштон, которая иногда помогала Виктории. — Иди, Джули, и сделай заказ. Я заберу книги, когда они придут. И не ждите Викторию раньше, чем через час. Мы едем в Дэлловей.
Виктория бросила на него быстрый взгляд. Калеб подумал, что сейчас она возмутится. Ему начинало нравиться спорить с Викторией. Было что-то возбуждающее в препирательствах с ней. Сейчас она поставит его на место.
Вместо этого девушка взглянула на него и улыбнулась.
— Хорошо, Калеб. Я уже неделю хочу поехать в Дэлловей.
Значит, она еще не проверяла свой почтовый ящик. Что ж, поможем ей разобрать почту.
Он разозлился, хотя и не мог понять почему. Может оттого, что только что купил никому не нужные сто пятьдесят книг, которые придется пожертвовать библиотекам всего штата.
Ведь Виктории не нужен ни один экземпляр книги «Как заставить мужчину благоговеть перед собой». Скоро вокруг нее будет крутиться столько мужчин!
А его там не будет.
Хорошо, что Дэлловей недалеко, подумала Виктория, когда они подъезжали к городу. Виктория сидела рядом с Калебом и не могла не заметить, какие длинные у него ноги. Калеб смотрел на дорогу, а Виктория смотрела на него.
Вдруг он повернул голову и заметил ее взгляд. Виктория сжалась.
— Наверное, ты считаешь меня чересчур назойливым, — сказал он. Но в этот момент Виктория думала о том, что у Калеба очень соблазнительные губы и что многие женщины, наверняка, умирают от желания поцеловать его.
Долгие годы Виктория гнала от себя подобные мысли.
— Ты действительно очень настойчив. — Она попыталась отогнать свои мысли. — Интересно, почему ты захотел поехать со мной в Дэлловей? Думаешь, эти письма могут выбить меня из колеи?
Калеб быстро посмотрел на Викторию.
— Нет, это не выбьет тебя из колеи, ты со всем справишься сама. Но кто-то должен быть рядом.
— Но почему именно ты?
— Ты всегда все говоришь напрямик, да, Виктория?
Его голос был таким холодным...
— Я не прячусь от правды. Я попросила тебя переспать со мной.
— Нет, переспать — значит заняться любовью. А ты хочешь не этого. Тебе нужен ребенок. Никаких обязательств, никакой страсти. Правильно?
Он снова посмотрел на нее, и от этого взгляда невозможно было укрыться. Виктория подумала, сколько женщин смотрели в эти глаза?
— Виктория!
— Да, мне нужен ребенок, — согласилась она. — Мне не нужна страсть. — Его слова рассердили ее. — И я не жду помощи.
— Если бы ты не нуждалась в помощи, ты не напечатала бы это объявление. И мы бы не ехали сейчас на почту. И это вовсе не позорно — хотеть, чтобы кто-то был рядом.
Виктория всегда все преодолевала сама. Родители любили ее, но они были слишком поглощены друг другом и работой. Дочь очень отличалась от них, они смотрели на нее как на нечто странное и предоставляли самой себе. Она привыкла рассчитывать только на себя.
— Виктория?
Она кивнула.
— Да?
— Разреши, я пойду с тобой.
— Ты чувствуешь ответственность за меня?
Калеб немного подумал.
— Не знаю, почему я это делаю, но хочу помочь тебе. Ведь мы же соседи и коллеги. Соседи помогают друг другу. Такое объяснение тебя устраивает?
Это ей было понятно.
— Хорошо, — сказала она, улыбаясь. — Прекратим спор.
Калеб рассмеялся.
— Мы уже приехали. — Он припарковал машину, открыл дверцу и помог ей выбраться, поддерживая за спину.
Виктория вздрогнула. Мужчины раньше не дотрагивались до нее так как это сделал Калеб. Это было лишь случайное прикосновение, но почему оно вызвало дрожь?
Надеюсь, он ничего не заметил?
Они вошли на почту.
— Ящик номер В482? — спросил он.
— Ты помнишь? — Виктория не смогла сдержать улыбки.
Когда она открыла ящик, внутри оказался только ключ и маленькая записочка.
— Слишком много писем. Им пришлось переложить все в более крупный ящик, — сказал Калеб, прочитав записку.
Когда Виктория открыла другой ящик, у нее перехватило дыхание.
— Господи. Я и не думала... — Она посмотрела на Калеба.
Вид у него был угрюмый.
— Пойдем поедим. Потом я отвезу тебя домой. Тебе надо подкрепиться, а потом спокойно разобрать почту.
У Виктории не было сил думать, говорить. Наконец она произнесла.
— Мне нужно вернуться в магазин. Джули...
— Поймет, что иногда тебе нужно побыть одной. И не нужно знать почему. Ведь владелец магазина — ты.
Виктория задумалась, но кивнула в ответ.
— Ты прав. Мне нужно разобраться с этими письмами.
Калеб предупреждал, что деньги и секс — хорошая приманка. Как ей хотелось, чтобы большинство писем написали мужчины, которые действительно хотели стать отцом ребенка.
— Отвези меня домой, — сказала Виктория. — Я приготовлю обед. А потом посмотрим.
Калеб собрал письма. Виктория подумала, что за каждым из них — мужчина, готовый либо заняться с ней сексом, либо получить деньги.
Дрожь пробежала по ее телу.
Калеб остановился и сказал.
— Не переживай. Тебе даже не нужно читать эти письма.
Она больше не хотела жить так, как жила раньше: без ребенка, никому не даря свою любовь и привязанность.
— Надеюсь, найдется хотя бы одно нормальное письмо, — сказала она. — Должен же быть хотя бы один хороший человек с искренним желанием помочь.
Калеб взял ее за подбородок и приподнял голову, чтобы увидеть глаза.
