Ознакомительная версия.
— Смотри на мое платье. — Она прошла вперед, и юбка закачалась у ее лодыжек. — Если ты будешь ходить тихо-тихо, то услышишь шелест платья. Когда я и мои сестры были маленькими, мы учились правильной походке.
Аннабель пошла следом за Кэрри. Тюлевая подкладка ее наряда шелестела от каждого движения. Девочка захихикала:
— Я шелестю. Теперь я принцесса?
Кэрри прижала палец к носу Аннабель:
— Думаю, да. Но ты должна много тренироваться.
— Хорошо. — Она подбежала к одеялу и схватила плюшевую собаку. — Ну, Уитни, я покажу тебе, как должна ходить принцесса.
Зажав собаку под мышкой, девочка убежала вниз по холму.
Кэрри уселась рядом с Даниэлем:
— Она такая милая.
Он одарил ее благодарной улыбкой:
— Спасибо. Вы подняли ей настроение.
— Пустяки.
— Не пустяки. Ей нужно женское влияние. У нее есть бабушка, но… — Он покачал головой и вздохнул. — Было трудно, когда умерла Сара.
— Я сожалею. — Кэрри наблюдала, как Аннабель носится по траве. Как трагично, что такая маленькая девчушка потеряла мать.
— Если не возражаете, я спрошу, почему умерла ваша жена?
Долгое время Даниэль молчал. Кэрри уже пожалела, что задала этот вопрос. Но вот он заговорил:
— Она погибла в автокатастрофе. — Его голос был тихим и мягким, наполненным горечью. — Она должна была работать сверхурочно в тот день, но меня вызвали на работу, поэтому Саре пришлось срочно ехать домой, чтобы присмотреть за Аннабель. Шел дождь, она ехала слишком быстро, и… — Он покачал головой.
— Мне очень жаль, Даниэль. — Кэрри легко коснулась руки Даниэля.
— Прошел год, но иногда мне кажется, будто это случилось вчера. — Он посмотрел на дочь, которая положила плюшевую собаку на качели для самых маленьких. — Мои отношения с покойной женой были… не очень хорошими. Мы собирались разводиться. — Он снова вздохнул, продолжая смотреть на дочь. — Никогда бы не подумал, что стану отцом-одиночкой.
Кэрри не могла представить, с какими трудностями пришлось столкнуться Даниэлю. Она стала относиться к нему еще снисходительнее.
— Мне очень жаль. Вам пришлось трудно, — произнесла она.
Он грустно улыбнулся:
— Это еще мягко сказано. Я ничего не знаю о плетении косичек, колготках и чаепитии. Вряд ли дочь еще когда-нибудь пригласит меня на кукольное чаепитие. Я ведь нарушил правила.
— Мой отец тоже никогда не разбирался в воспитании девочек, так что вы не одиноки. Хотя все равно у него на нас не было времени.
— Он вечно был занят делами страны?
— Точно. — Кэрри смяла пустую тарелку, поднялась и бросила ее в ближайший мусорный бак. Потом снова села на одеяло и, откинувшись назад, оперлась на локти, желая погреться на солнце. — В детстве я чаще видела нянь и горничных, чем маму с папой.
— Могу представить.
— Ваши родители много работали? — спросила она.
— Мой отец был настоящим трудоголиком.
— Чем он занимался?
— Писал статьи, которые изменили мир, — с издевкой произнес Даниэль. — Так он говорил. Он получил Пулитцеровскую премию в области журналистики. Он освещал такие темы, браться за которые другие боялись, потому что они были слишком опасными.
— И ему удалось?
— Что именно?
— Изменить мир.
— Нет. — Он протяжно выдохнул. — Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о моем детстве.
— А для чего?
— Чтобы лучше узнать вас. — Даниэль растянулся на одеяле, открыл контейнер с виноградом и предложил его Кэрри.
Она отправила виноградину в рот, потом снова оперлась на локти, наслаждаясь теплыми лучами солнца.
— Спасибо, — сказал он.
— За что?
— За то, что развеселили Аннабель. В последнее время она нечасто смеется. — Даниэль улыбнулся Кэрри, и у нее засосало под ложечкой.
Какой же он красивый мужчина! А какая у него улыбка! Она почти заставила Кэрри забыть о рассудительности. Она вдруг вспомнила совет Фейт закрутить короткий роман.
Кэрри покачала головой. Даниэль — репортер, ему не следует доверять. Но причин ему не доверять Кэрри почему-то не могла вспомнить.
— Она прекрасная девочка. — Кэрри наблюдала, как Аннабель разговаривает с игрушкой. Лицо девочки было оживленным и очень выразительным. — Она напоминает меня в ее возрасте.
— То есть?
— Я всегда жила в собственном мире, и из-за этого часто попадала в неприятные ситуации. — Кэрри рассмеялась.
Даниэль положил ей в ладонь несколько виноградин, и Кэрри пожалела о том, что он не решился поднести плоды прямо к ее губам. Стоп! Что с ней происходит?
— Я понимаю, — произнес он. — Вы кажетесь непокорной.
— Плохая из меня принцесса.
— Почему о вас так мало пишут в прессе? — Он поднял руки. — Я просто собираю о вас сведения.
И должен сказать, что в Интернете о вас практически ничего нет.
— А на фотографиях, которые вы разыскали, я разодета для какого-то события, да?
Он кивнул:
— На снимках вы даже не похожи на себя.
— Потому что это не я. Не я… — Кэрри вздохнула. — Есть две причины, почему обо мне сложно что-то узнать. Во-первых, я стараюсь избегать светских мероприятий, насколько это возможно. Мне всегда нравилось проводить время в конюшнях, садах… Я стремилась туда, где могла чувствовать себя свободной. Я стала работать на виноградниках, когда мне исполнилось восемь лет. Мой отец всегда ругал меня за этот странный выбор. Он считает, что я должна выбрать для себя более подходящее занятие…
— То есть более спокойное? — подытожил Даниэль.
Кэрри рассмеялась:
— Да. И то, которое подобает королевской особе.
— Королевской особе нельзя собирать виноград?
— Нельзя. Он меньше всего хочет, чтобы на страницах газет появилась фотография, на которой я по локоть в виноградном соке. А во-вторых, мои сестры всегда намеренно привлекают внимание прессы, а я остаюсь за бортом. Одна работает в художественной галерее, другая стала дизайнером.
— А ваша мать? — спросил Даниэль. — Она однажды отдыхала в Уинтер-Хейвене?
Кэрри кивнула:
— Да. Под вымышленным именем. Чтобы никто ее не узнал. Она провела здесь все лето, жила обычной жизнью. Она считала этот городок самым простым и незамысловатым на Среднем Западе, поэтому и выбрала его. — Кэрри окинула взглядом парк. — Ей здесь нравилось. И мне тоже.
— Вряд ли СМИ знали, что ваша мать была здесь. Я провел небольшое расследование и не смог найти ничего, кроме репортажей светской хроники. Странно, почему журналисты не донимают вас.
Кэрри пожала плечами:
— Я не наследница престола. Я третья дочь короля, «запасная» принцесса, как прозвали меня репортеры в день моего рождения.
Ознакомительная версия.
