— На этот раз вы ошиблись, — сухо произнесла она. — Я пишу в основном пейзажи и натюрморты.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Скажите, сколько вам лет? Конечно, если это не тайна.
— Двадцать три года.
Услыхав ответ, граф одобрительно кивнул.
Тем временем «мерседес» свернул с магистрали и направился вниз мимо вереницы стоявшихс одной стороны дороги автомобилей. Затем он нырнул в еще более узкий переулок, по бокам которого выстроились красивые особняки, утопающие в зелени.
— Должно быть, это очень дорогой район, — заметила Луси, глядя в окошко.
— Весьма. К примеру, этот дом достался мне в наследство после смерти отца. А до этого им владел дед. По всем правилам этот особняк должен был унаследовать старший сын, но мне кажется, что отец желал уберечь часть семейной недвижимости от Энтони, отличавшегося безумной расточительностью. Впрочем, я не должен был рассказывать вам все это, — нахмурился вдруг Маккинли. В его голосе прозвучало раздражение по поводу собственной болтливости. Затем он потянулся вперед и тронул шофера за плечо.
— Сид, высади нас здесь, у двери.
«Мерседес» остановился у крыльца, ступени которого вели к внушительных размеров дубовой двери с сияющим на солнце медным кольцом. По бокам от входа пестрели в подвесных корзинах герани и петунии.
— Дай мне ключ, Сид,— попросил Маккинли. — Я достану из багажника веши мисс Крептон. Нет-нет, не спорь со мной, — прервал он возражения шофера. — Я знаю, что у тебя болит нога. Если бы ты послушался меня, то сейчас находился бы в постели. Я с самого начала сам собирался утром вести машину... Оставь «мерседес» здесь и иди в дом завтракать. В офис мы поедем не ранее чем через час.
Сид тяжело вздохнул.
— Скоро вы меня совсем избалуете, милорд. Ваш брат не стал бы...
— Твоим хозяином сейчас являюсь я, а не мой брат.
Властным, но справедливым хозяином, добавила про себя Луси. Сейчас ее привлекала уже не только внешность Маккинли, но и его характер. И особенно способность сострадания другому человеку.
— Погодите, сейчас я помогу вам выйти, — обратился Маккинли к Луси.
Но Луси не стала ждать, когда он откроет ей дверцу. Это было не в ее стиле. К тому времени, когда он вытащил из багажника ее чемодан, она уже стояла у автомобиля.
Маккинли улыбнулся ей, но в выражении его глаз сквозил упрек.
— Кажется, вы сказали, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят? — напомнил он.
Луси пожала плечами.
— Это так, но чужой устав бывает нелегко соблюдать.
Патрик несколько мгновений смотрел на нее, потом покачал головой.
— Сомневаюсь я, Луси, что вам бывает нелегко. Вернее, нелегко бывает всем, но мне кажется, что вы с честью выходите из любой трудной ситуации. Как большинство американцев, вы отбросили старомодные, с вашей точки зрения, традиции, сочтя их глупыми. Но подождите! Вам еще предстоит встретиться с нашим Робертом.
— А кто такой Роберт? — спросила Луси.
— Мой камердинер. В свое время он был дворецким в Уэндейл-холле, но, когда старику исполнилось семьдесят лет, мой брат отправил его на пенсию: велел собрать вещи и перебраться в сторожку у ворот. — Судя по раздраженному тону, Маккинли явно был недоволен действиями старшего брата. — Здоровье вполне позволяло Роберту продолжать службу, он лишь слегка страдал от подагры, но в его услугах никто не нуждался. Старик непременно умер бы от тоски и ощущения заброшенности, поэтому я привез его сюда, в Глазго, сказав, что нуждаюсь в его обществе. Еще я добавил, что мне необходим человек, который мог бы упорядочить мое безалаберное существование.
— А ваша жизнь действительно так безалаберна? — поинтересовалась Луси, необычайно тронутая рассказом Маккинли о том, какую заботу он проявил по отношению к старому слуге.
— Разумеется, нет! В присмотре нуждался не кто иной, как сам Роберт. Но вскоре я уже жалел, что произнес роковую фразу о безалаберной жизни. Роберт поймал меня на слове и принялся всячески опекать и наставлять на путь истинный. — При воспоминании об этом Маккинли мученически поднял взгляд к небу.
— В чем же это выражалось? — спросила Луси. Ее все больше интриговал его рассказ.
— А вы не догадываетесь?
— Нет. Расскажите мне, пожалуйста. Я сгораю от любопытства!
Маккинли усмехнулся.
— Знаете, с вами очень легко разговаривать. Мне кажется, что я мог бы рассказать вам что угодно.
— Насколько я помню, кто-то уже говорил мне об этом. Во всяком случае со мной часто заговаривают посторонние люди. Как правило, это происходит в общественном транспорте или магазинах, а в роли собеседниц выступают пожилые дамы. Может быть, они просто страдают от одиночества и пользуются любой возможностью поговорить с кем-нибудь. Я только одного не понимаю: почему они всегда выбирают именно меня?
— Из-за ваших глаз. — Маккинли посмотрел прямо в лицо Луси. — У вас очень понимающий взгляд.
Она слегка порозовела и от комплимента, и от выражения, промелькнувшего в голубых глазах собеседника.
— И чем же Роберт занимается в вашем доме?
— Лучше спросите, чем он не занимается! — хмыкнул Маккинли, потянувшись рукой к кнопке дверного звонка. — Во-первых, он превратил мою библиотеку в гимнастический зал и пристально следит за тем, чтобы я занимался там каждое утро. Поверьте, что поначалу для меня, еще совсем недавно из всех спортивных игр признававшего лишь шахматы, подобные упражнения были настоящей пыткой. Поначалу я чувствовал себя совершенно разбитым. Мне казалось, что в моем теле не осталось ни одной мышцы, которая бы не болела и не ныла. Я ощущал себя полной развалиной.
— Глядя на вас, этого не скажешь, — улыбнулась Луси. — Вы очень подтянуты и имеете спортивный вид.
— Если бы вы знали, чего мне это стоило!
— Вас должно утешать то, что ваши усилия не пропали даром. А чем еще занимается Роберт, кроме того что следит за вашим физическим состоянием?
— Он заменил мое привычное меню какой-то пресной диетой, включающей лишь низкокалорийные продукты, которые к тому же не содержат соли. Я больше не могу наслаждаться вкусом пиши, за исключением тех редких случаев, когда тайком выбираюсь в ресторан и заказываю самые питательные, сочащиеся жиром блюда, какие только мне могут предложить!
Луси весело расхохоталась, а Маккинли состроил кислую гримасу.
— Но самым большим достижением Роберта явилось то, что он заставил меня бросить курить. Я до сих пор не понимаю, как ему это удалось!
— Но это же замечательно! — воскликнула Луси.
На его лице наконец-то появилась более добродушная улыбка.
