Линда, мягко покачивая округлыми бедрами, уходит из комнаты. За ней тянется незримый шлейф материнского тепла и супружеской любви. Я чувствую себя ощутимо свободнее. Минуту-другую пьем с Бреннаном кофе и молчим.
— Кстати, — внезапно говорит он, отставляя чашку, — тебе не кажется, что ты засиделась в помощницах?
У меня перехватывает дыхание. Приоткрываю рот, чтобы ответить «кажется», но понимаю, что это прозвучит нескромно, и молчу.
— Надо бы серьезно поразмыслить над этим вопросом, — добавляет Бреннан.
— Только не подумайте, что я за этим к вам пришла, — торопливо говорю я.
— Я и не думаю, — спокойно отвечает Бреннан. — Не знаю, что привело тебя ко мне, но догадываюсь, что это какой-нибудь пустяк.
Качаю головой.
— Не совсем. Дело в том, что мне надо срочно уехать. Завтра же. А мистер Дженнингс… сомневаюсь, что он бы меня отпустил. И потом я два дня его не увижу. — Умолкаю и в страхе замираю, подумав вдруг о том, что перегнула палку и Бреннану это не придется по вкусу.
Он с невозмутимым видом складывает руки на чуть выступающем животе.
— Хочешь взять досрочный отпуск?
— Хотя бы недельку, — тараторю я. — У меня… некоторые неприятности. Личного характера, и было бы очень кстати куда-нибудь съездить, а сейчас как раз…
— Не объясняй, — говорит Бреннан. — Это и есть твоя просьба?
— Ну да.
Он смеется.
— А я уж было подумал, что тебя кто-нибудь оскорбил или еще что-нибудь в этом роде.
Кручу головой.
— Нет-нет. Никто меня не оскорблял.
— Замечательно. Уезжай хоть на полмесяца, а когда вернешься, в первый же день зайди ко мне, — распоряжается он начальственно-благосклонным голосом.
— Да, конечно. Огромное спасибо, — взволнованно благодарю его я.
Бреннан нахмуривает брови.
— Говоришь, у тебя неприятности? Сюзанна ничего о них не упоминала.
Вытягиваю вперед руку.
— Ее я пока ни во что не посвящала. Понимаете…
— Не объясняй, — повторяет Бреннан. — Думаю, со Сюзи вы в любом случае поймете друг друга.
— Разумеется. Ближе нее у меня, наверное, нет никого.
Бреннан задумчиво поводит бровью и кивает.
— Надеюсь, твои неприятности скоро закончатся.
— Спасибо. Я тоже надеюсь.
Уже у двери Бреннан вновь меня окликает. Приостанавливаюсь на пороге и поворачиваю голову.
— Если хочешь поговорить с людьми более взрослыми, я и Линда всегда готовы тебя выслушать, — говорит он.
В моем сердце загорается ласковый огонек. Несмотря ни на что, я счастливая: не у всех есть такие друзья и не всем в тяжелую минуту рады помочь.
— Огромное спасибо.
— Давай-ка я повторю все, что запомнила, — почему-то ужасно волнуясь, говорю я. — Значит, я танцовщица и выступаю на Бродвее…
Барлоу хмурится.
— Разве я говорил тебе об этом?
Слегка краснею.
— Нет, но я случайно услышала сама. Тогда, на балконе… Ты слишком громко говорил.
Барлоу со смехом грозит мне пальцем.
— Подслушала?!
Живо качаю головой.
— Это не так называется.
Он обводит взглядом мои голые слегка загорелые руки и ноги в синих джинсах.
— Что ж, никто не усомнится в том, что я сказал правду.
Немного смущаюсь, не совсем понимая, что он имеет в виду.
— В каком смысле?
— В таком, что фигура у тебя точно как у танцовщицы, — ровным голосом и глядя вперед, произносит Барлоу.
Это что, комплимент? — задумываюсь я. Судя по тону, не похоже. Впрочем, какая разница? У нас отношения сугубо деловые, хоть и дело наше из ряда вон выходящее. Вздыхаю, стараясь не искать в высказывании Барлоу ничего личного и думать лишь о предстоящей «работе».
— Предупреждаю, если меня начнут расспрашивать, в каком театре я выступаю, тем более в каких участвую постановках, я погорю. Врать нелегко, особенно если ты дуб дубом в том, о чем надо сочинять небылицы.
Барлоу крутит в руках сверхсовременные наушники и сидит, откинувшись на спинку кресла. Оно мягкое и очень удобное, как и все остальное вокруг. Первым классом я лечу, по-моему, впервые в жизни.
— Мой тебе совет, лучше ничего не выдумывай, — спокойно говорит Барлоу. — Отвечай уклончиво и таким тоном, который говорит яснее слов: я не в настроении болтать.
— Тебе легко рассуждать! — восклицаю я. — Со стороны всегда кажется, что все просто. Каким таким образом можно ответить уклончиво, если, к примеру, меня конкретно спросят, как называется мюзикл, в котором я сейчас играю.
Барлоу сидит, не меняя положения, и так же умиротворенно смотрит вперед, на персональный монитор, где о чем-то спорят Пол Радд и Фамке Янссен.
— Скажи: у него такое название, что трудно выговорить. Хихикни и отвернись.
Всплескиваю руками.
— Прекрасно. И что обо мне подумают? А в первую очередь о тебе?
Барлоу поводит плечом.
— Вот это меня совершенно не волнует. Лишь бы маман раньше времени не отправилась на тот свет.
От того, насколько безмятежным голосом он произносит эти слова, мне делается смешно. Легонько пихаю его локтем в бок.
— По-моему, ты подходишь к делу не слишком серьезно. А я должна отработать обещанную сумму.
— Кстати! — спохватывается Барлоу. — Я совсем забыл. Если надо, я могу заплатить аванс. И, если ты уже купила, например, платье, скажи, сколько денег за него пришлось выложить.
— От аванса не откажусь, а со всем остальным разберемся потом, — говорю я, ловя себя на том, что говорить уклончиво отнюдь не столь сложно.
Учитывая тот факт, что времени на походы по магазинам у меня было всего ничего, я купила первое попавшееся платье и только дома заметила, что оно чересчур откровенное. Нет, спереди вид очень даже приличный: грудь закрыта почти полностью и длина вполне пристойная — дюйма на три ниже колена. Но сзади вырез во всю спину и две тоненькие перекрещивающиеся тесемки посередине. Под такое платьице не наденешь лифчика, поэтому даже закрытая голая грудь будет… гм… обращать на себя внимание. В общем, я решила, что, если в Лондоне выдастся свободный часок, я съезжу в «Хэрродс» и поищу что-нибудь посдержаннее. Хотя бы для того, чтобы свободнее себя чувствовать и не напугать родню Барлоу. Хотя, с другой стороны, какое мне до них дело?
— Да, и еще! — Легонько похлопываю «работодателя» по плечу. Он протягивает мне чек ровно на половину оговоренной в контракте суммы. Неплохо. — Спасибо, — бормочу я, радуясь, что можно расслабиться и не бояться подвоха. Как бы там ни сложилось в будущем, я отважилась ввязаться в эту аферу уже не зря. — Так вот, — говорю я, убирая чек. — Нам бы нужно хоть чуточку больше узнать друг друга.
