заворожено прошептала Женя.
— Кто? — шепнул Вадим.
— Звезды! Они же двигаются! — она улыбнулась.
— Видишь, звездную пыль? — он поднял руку и ткнул пальцем в небо. Как будто вместо бесконечно далекой атмосферы над ними висел с распахнутыми страницами бумажный атлас. — Млечный путь — спираль галактики!
Вадим посмотрел на неё, и сквозь тусклый свет теряющего силы фонарика она увидела отражение звездного неба в его глазах. Женька плыла, подобно этому небу… Подобно звездам, она сияла, отражая весь возможный в мире свет.
Его ладонь накрыла живот.
— Если захочешь, чтобы я прекратил, просто скажи «стоп», — прозвучал его торопливый шепот.
Он поддел пальцами краешек майки, наклонился, и коснулся губами обнаженной кожи. Её словно пронзило током! Женя вздрогнула и напряглась. Он, поглядывая на неё, продолжал медленно, растягивая удовольствие, покрывать поцелуями плоский живот. Край кофточки поднимался все выше и выше, подставляя юное тело его смелым и решительным ласкам. Его рука оказалась за её спиной. И, не успела Женя издать протестный вздох, как он одним щелчком справился с застежкой.
Нащупав под кофточкой грудь, он приблизил лицо и прошептал:
— Ты сказала что-то, или мне послышалось?
Женя нервно сглотнула и облизнула губы.
— Я…
Глядя на неё, он сжал левую грудь, погладил пальцем сосок.
— Мне остановиться? — напряженно выдохнул он.
Она втянула ртом воздух, и отрицательно покачала головой. Он наклонился и вновь коснулся губами живота, заскользил ими вверх, оставляя на коже влажную дорожку, поднимаясь все выше… Она замерла, предчувствуя, что теряет последние частицы самообладания. Время вдруг замедлилось. Все звуки исчезли, оставив только безумный стук её собственного сердца. Все краски смешались, она видела только темноту этой ночи, и летела навстречу звездам сквозь время и пространство.
Его ладонь проникла под резинку её брюк. И Женя испуганно подняла глаза. Он выжидающе смотрел на неё, пока его рука неспешно двигалась к цели. Он ждал, когда она его остановит. Но Женя молчала, хватая ртом воздух. Еще мгновение, и она ощутила его пальцы там… Опьяняющей волной накатило удовольствие, и, она, окончательно сдавшись, запрокинула голову. Он не был похож на торопливых и одурманенных гормонами ровесников. Он был другим! Он ласкал её тело, сам наслаждаясь этими ласками. Он любовался ею, изучал. Как первооткрыватель, он находил такие точки, о существовании которых она и сама прежде не знала.
То лето стоило целой жизни! Но даже учебный процесс не охладил их возникшие чувства. Дни напролет они коротали в ожидании следующей встречи. И, лишь только занятия кончались, неслись что есть мочи в любимый парк, чтобы гулять, взявшись за руки и целоваться у всех на виду.
Их родители пребывали в состоянии холодной войны. Женькин отец был директором школы, в которой она «отмотала свой срок». Мама — искусствовед по жизни и призванию, сочла нужным сразу поставить её перед фактом:
— Евгения, могла бы найти кого-то получше? Неужели в вашем институте мало хороших мальчиков?
— Я уже нашла, мам, — упорствовала Женька.
Эти противоречия еще сильнее толкали их в объятия друг друга. Они были, словно пресловутые Ромео и Джульетта — одни против целого мира. Вадим умудрялся любить её не в ущерб учебе. Самой Женьке это давалось с трудом. Но он учился за двоих. Казалось, он знает все! И, даже не притрагиваясь к учебникам накануне, он мог сдать экзамен на «отлично».
Спустя год, окончив ВУЗ с красным дипломом, Вадик уехал. Вопреки уговорам, на север. Он был намерен скопить денег и, вернувшись назад, закатить грандиозную свадьбу.
— Уехал твой Ромео! — торжествующе заявила мама.
— И, слава Богу, — возвел руки к небу отец.
Женька, сжав кулаки, бежала в спальню. И в бессильной злобе писала письма. Писала о том, как все вмиг потеряло смысл. Без него… Он отвечал, пересказывая свою жизнь вдали от цивилизации. «Привет, Женюша» — начиналось письмо. «Не плачь, скоро отпуск и я приеду. А пока, вот — моя левая лапа. Приложи её к груди, и станет легче». На оборотной стороне тетрадного листа был тщательно прорисован контур его ладони. И она прижимала его к груди, изо всех сил представляя, что он, этот безжизненный плоский листок, и в самом деле может подарить ей ощущение близости с ним.
Вскоре родители подыскали «достойного парня». Парень и вправду был достойным. И вполне мог осчастливить любую здравомыслящую девушку. Но только не Женьку! Дождавшись диплома, она сбежала к Вадиму. И там, не сказав никому, они поженились.
— Нет, Валера! Ну, ты видел, что она вытворяет? — театрально всплескивала руками мама.
Отец хмурил брови и старательно изображал участие.
— Скоро вернется, — отрывисто бросал он, — Когда хорошо живешь, на дерьмо потягивает!
В отличие от матери, папа никогда не отличался словесным изяществом, и выражался прямолинейно. Видимо, долгая и нервная работа наложила отпечаток. И Женька всегда удивлялась, что эти двое таких разных и противоречивых людей смогли найти друг в друге. Но прогнозы отца не оправдались! Очень скоро Вадима отправили на «большую землю», открывать новое предприятие, которое он в скором времени намеревался возглавить.
Глава 4
Уже третий день Зоя не вставала с постели, игнорируя попытки хоть чем-то скрасить ее «безрадостное существование». И, хотя это была банальная ветрянка, переболеть которой она не успела в раннем детстве, Женя пребывала в состоянии перманентного стресса. Трогая ее разгоряченные жаром щеки, убирая со лба скомканные пряди, держа ее слабую маленькую ручку. Сердце рвалось на части!
Зойка, похожая на пятнистого зверька, елозила по свежевыстиранной простыни. На белой ткани уже виднелись бледные зеленоватые разводы. Но ей было все равно! Женя могла бы купить тысячу новых наволочек, лишь бы только все прошло. Она сидела у кровати, пытаясь утихомирить дочку.
— Зай, я одену тебе на руки перчатки, — она в очередной раз поймала Зойкину руку.
— Ма! Ну, чешется же, — простонала Зоя и отвернулась к стене.
— Ничего, пройдет, — она расправила старенькую пижаму на хрупких детских плечах.
Их кошка, Мурка шныряла из комнаты в комнату, боясь попасть под горячую руку. Мелкими перебежками она, прижавшись к стене, как шпион спешила просочиться
