— Как видите, леди, нет ничего легче! — Он повернулся к машинисту и натянул ему на глаза шляпу: — Спасибо за послушание, сэр. Сегодня мы сорвали неплохой куш. До скорой встречи.
Кристин ошеломленно смотрела, как Бобби и Хэнк, забрав деньги, садятся на лошадей. Хэнк так упивался собой, что ею овладело страшное подозрение: не вышла ли ошибка? Теперь уж она не могла поверить, что этот парень может быть ее духовным напарником. Он же садист! Возможно, психически больной.
Тихий плач ребенка заставил ее пришпорит Шалунью и, подскакав к Хэнку, вырвать куклу у него из рук, чтобы бросить обратно маленькой девочке. Ей стало вдруг безразлично, не отрезает ли она себе путь к возвращению. Как могла, она исправила хотя бы одну, маленькую несправедливость, а Хэнк… Хэнк Пэриш пусть отправляется ко всем чертям!
Кристин лежала на походном одеяле Льюиса, согреваемая теплом костра, и крепко сжимала револьвер в руке. В десяти шагах от нее расположилась троица, не отличающаяся щепетильностью и человеколюбием. На их доброжелательность рассчитывать не приходилось. Женщина-посланец, втравившая ее в эту историю, в одном по крайней мере не соврала: Хэнк крайне нуждался в коренном изменении своих представлений о морали. После событий сегодняшнего дня Кристин, однако, глубоко усомнилась в том, что подходит для исполнения сей миссии. Этот парень перестал вызывать у нее какую-нибудь симпатию.
Ребра все ее болели, а седалище вообще онемело после бесконечной езды верхом в погоне за невесть кем и невесть для чего. Закрыв глаза, Кристин пыталась побороть нервное возбуждение и заснуть. Утром она надеялась снова вызвать свою небесную покровительницу и выпросить у нее послабление для себя по случаю особой испорченности подопечного.
…Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что на этот раз дала маху: лагерь был пуст; вокруг царила гнетущая тишина. Судя по положению солнца, время близилось к полудню. Упав лицом в траву, Кристин застонала. Хорошо еще, что они оставили ей лошадь: та стояла, привязанная к дереву, в нескольких шагах от Кристин.
Она открыла флягу с водой и прополоскала рот. Потом вынула из сумки массажную щетку, тщательно расчесала волосы и откинула их за спину. В сумке обнаружилась пачка орешков в шоколаде, засунутая в глубину на случай непредвиденной задержки на дежурстве. Сейчас эти орешки оказались как нельзя более кстати.
— Вы мне позволите объяснить вам кое-что? Дабы избавить от излишне мрачного настроения…
Кристин чуть не поперхнулась от этого неожиданно раздавшегося за спиной голоса. Повернувшись, она увидела маленькую женщину.
— Излишне мрачное? Вы, однако, шутница, мадам! Они бросили меня одну в пустыне — без пищи, без малейшего намека на то, как выбраться отсюда.
— Но ведь вы сами не захотели выбраться: кто вам мешал воспользоваться поездом? — примирительно отозвалась женщина.
Кристин не нашлась что ответить на это.
Женщина поинтересовалась:
— Так вы встретились со своим духовным напарником?
— О да, — саркастически улыбнулась Кристин. — Лучше бы мне, однако, с ним не встречаться.
Фея вопросительно подняла брови:
— Что, он кажется вам неисправимым?
Кристин бросила в рот несколько драже:
— Именно так, мадам.
— Ничего, еще не все потеряно. Сегодня они решили ограбить дилижанс, так что если вы поторопитесь, то отыщете его вон за тем холмом.
— Погодите, погодите! Прежде чем вы снова улетучитесь, нам нужно кое-что обсудить. — Кристин подошла поближе к фее. — Видите ли, этот парень отменно красив и все такое прочее, но он не вызывает у меня ни малейшей симпатии. — Она помедлила, подыскивая нужные слова: — Я поняла, что ничего конкретного вы мне не скажете, но хоть намекните: не ошибаюсь ли я? Возможно, мой напарник вовсе не Хэнк?
— Имени я не знаю, — поджала губы фея. — А намекнуть могу: он ощущает ответственность за вашу безопасность. Он пытается изгнать вас из своей жизни, надеясь тем самым отвести от вас беду. Не принимайте всерьез его грубые замашки: ведь это человек сильных чувств, бурных страстей.
— Ощущает ответственность за мою безопасность? Не нахожу. Бурные страсти? Ну, если можно считать страстями ярость и скрежет зубовный, то да. — Кристин вздохнула. — Будем смотреть правде в глаза, мадам: эта комбинация не работает. Дело не только в том, что мне этот парень не нравится. Он и сам не видит никаких оснований для того, чтобы позволять мне и дальше тащиться за ним. При первом удобном случае он удерет от меня.
Маленькая женщина лукаво улыбнулась:
— Значит, вы должны сделать так, чтобы он ощутил потребность в вашем присутствии.
Кристин, теряя терпение, произнесла возмущенно:
— Я в жизни не занималась социальной реабилитацией уголовников и психов! Особенно тех, кто не изъявляет никакого желания возвращаться к добропорядочной жизни. Не поставить ли нам точку уже на этом этапе? Ежу ясно, что дело безнадежное.
— Я заранее предупредила вас, мисс Форд, что будет очень и очень нелегко, — тоном строгой матроны проговорила крошка-фея. — Нет, об отступлении не может быть и речи. И вообще, вам надо как можно скорее взбираться на вашего жеребца.
Кристин ошалело посмотрела на лошадь. Это Шалунья-то — жеребец?.. А что, если таковы же профессиональные способности этой самоуверенной крохи, ее познания в области перемещений в пространстве-времени и поисков духовных напарников?!
Кристин оглянулась, но женщины уже не было.
Стремена оказались подтянутыми точно по длине ее ног. Она не говорила о своей проблеме Хэнку, но он, очевидно, сам все заметил и позаботился о ней, прежде чем бросить на съедение шакалам. Неужели у парня и в самом деле есть сердце?
Перевалив через холм, она поняла, что эта фея-покровительница весьма приблизительно указала ей, где искать Хэнка. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная плоская равнина, и на ней ни души.
Кристин пришпорила лошадь, и Шалунья покорно затрусила по равнине. Как и ее хозяйка, она нынче держалась на остатках воды из фляги и орешках в шоколаде.
После изнурительной езды по пыльному дну каньона Кристин уже готова была прийти в отчаяние, как вдруг увидела Хэнка с компаньонами. Они ее тоже заметили, и когда она приблизилась, то стала свидетелем перебранки.
— Я же приказал тебе принять все меры предосторожности! — орал Хэнк, и его глаза светились желтым дьявольским огнем, как всегда теперь при разговоре о Кристин.
— Ну оставил я ей эту жалкую клячу, ну и что? — хмуро огрызался Джек.
Хэнк рвал и метал:
