— В общем, так: считаю до десяти, затем стреляю.
В ответ он услышал что-то подозрительно похожее на смех, однако решил не обращать ни на что внимания.
Джек начал отсчет, но, дойдя до шести, в панике подумал, что не знает, как действовать в случае неповиновения. Заключительное «десять» он процедил сквозь стиснутые зубы, уже понимая, что Кристин не двинется с места. В следующее мгновение он одним рывком перебросил ее к себе на седло. Она ухватилась за гриву его коня, и на ее лице заиграла дьявольски неуместная в такой ситуации улыбка.
— В тебя что, бес вселился?! — прошипел он, хорошенько встряхнув ее за плечи. — Если ты жаждешь смерти — что ж, могу устроить!
Она лишь усмехнулась:
— Чертовски трудная ситуация, не правда ли, Джек?
— Господи Иисусе!.. Да ты понимаешь, что находишься на волосок от смерти?!
— На волосок от голодной смерти, — согласилась она и потерла себе живот.
— Да? — озабоченно переспросил Джек. — А когда ты в последний раз ела по-человечески?
— Орешки в шоколаде считаются человеческой едой?
Джек помолчал, тихо выругался и вытащил из переметной сумы кусок вяленого мяса:
— Держи!.. С водой у тебя все в порядке?
— Осталось немного во фляжке.
Джек вздохнул:
— Она была наполовину пуста еще утром. — Он отвязал свою флягу и стал смотреть, как Кристин пережевывает ломоть вяленого мяса, зачарованный движением ее губ и поблескиванием жемчужных зубок. Господи, как она соблазнительна со своими сверкающими на солнце золотыми волосами и точеными бедрами! Тесные брюки и свитер не мешали его воображению: оно дорисовывало все, что скрывалось под одеждой. Ему хотелось снова и снова слышать ее голос, а ночами перед ним не раз возникало видение: испуганная, ничего не понимающая молодая женщина стоит на шпалах перед огнедышащим паровозом. И сколько раз он представлял, как его пальцы запутываются в ее волосах, а ее длинные ноги обвиваются вокруг его бедер…
Джек резким движением пересадил Кристин на ее лошадь. Она вскрикнула, ударившись о седло, но его сейчас раздирала изнутри боль куда более сильная.
— Тебе через холм и на восток, — коротко сказал он.
— Ага, как же, жди!
Он пальцами обхватил ее подбородок и, приблизив свое лицо, заглянул в самую глубину зрачков:
— Послушай, милая моя, ты, может, полагаешь, что я шучу? Тебе здесь в мгновение ока могут размозжить голову, и я не понимаю, почему сам не сделал этого до сих пор! Я хочу одного: чтобы ты убиралась в Волкано или туда, откуда свалилась. Ты отнимаешь у меня драгоценное время, меня ждут.
Он отпустил ее лицо, и она потерла красный отпечаток его пятерни:
— Прости, совсем забыла: тебе пора грабить фаэтон. Ужасно совестно, что я тебя задержала. Право, умру от стыда.
— Хватит шуточек!
— И в самом деле хватит. — Кристин перебросила сумочку так, чтобы в нужный момент она оказалась под рукой, и поправила выбившийся локон. — Сколько можно грабить людей? Зачем тебе это?!
Джек чуть не расхохотался, но привычка сдерживать чувства взяла верх, и он издал лишь короткий холодный смешок:
— Глупый вопрос.
— И все же! Что это — месть обществу, тебя воспитавшему? Сведение давних, полузабытых счетов? Схватка с судьбой?
Джек нахмурился. Куда она клонит, черт бы ее побрал? Иногда так трудно уследить за нитью ее рассуждений…
— Я граблю людей, мисс Форд, потому, что так сложилось. А кроме того, мне это нравится. Женщине трудно понять… — Он поймал ее скептический взгляд и умолк.
— Разве может нравиться профессия, которая несет людям беду за бедой, а тебя заставляет рисковать жизнью? — горячо спросила она. И, вздохнув, добавила: — Кстати, я способна понять тебя лучше, чем любая другая женщина.
— Тогда попытайся понять и еще одну вещь: единственное, что мне нужно в жизни, — счастливо дожить ее до конца.
В этот момент внимание Джека привлекло облако пыли вдали — судя по всему, вздымаемое колесами дилижанса. Джек, а за ним и Кристин, поскакали к краю каньона, спешились и, укрывшись за отвесной скалой, стали всматриваться в дорогу, проходящую внизу.
Показалась полицейская карета; позади нее со скрученными за спиной руками ехали на своих лошадях привязанные к седлам Хэнк и Бобби.
— Тысяча чертей! — зловещий шепот Джека по ярости не уступал рычанию зверя. Грубым рывком он подтащил Кристин к самому краю каньона, чтобы она полюбовалась плодами своих забот о парнях, к которым намертво прилипла. — Из-за тебя, круглой идиотки, мой брат скоро будет качаться на виселице!
— Из-за меня? — возмутилась Кристин. Вырвавшись из железных пальцев Джека, она отпрянула от высокого края расселины. — Можно подумать, что это я с оружием в руках нападала на поезда и дилижансы, вымогая деньги у людей и угрожая пристрелить их в случае неповиновения!
— Если бы не твое упрямство, я бы в нужный момент оказался рядом с ними и они не попались бы!
— Если бы не мое упрямство, одним висельником стало бы больше!
— Хэнк прав, ты сущее проклятье, — подытожил Джек и пошел к своей лошади.
— И куда ты направляешься? — требовательно спросила Кристин.
— К брату.
Она догнала его, резким движением развернула лицом к себе и спокойно, твердо произнесла, глядя в его полыхающие бешенством глаза:
— Это неразумно, Джек. Ты сообрази: ведь их же не повесят мгновенно, сначала состоится суд присяжных. Разве не так?
Джек горько усмехнулся:
— Можно подумать, это что-нибудь меняет!
— У нас есть время, чтобы все осмыслить, а не пороть горячку.
Джек уже вскочил на коня, готовясь ускакать от нее, но теперь медлил. Это был хороший знак: следовательно, ее духовный брат все-таки прислушивается к ней.
— Мне ли объяснять тебе неразумность поспешных действий? — перешла Кристин на почти ласковый тон. — Если ты явишься туда с револьвером наперевес, то будешь тут же застрелен. Либо попадешь за решетку вместе с Хэнком и Бобом.
— Да, до темноты я вряд ли успею что-нибудь предпринять.
— Вот именно… Давай заночуем недалеко от города, а потом…
— И не думай следовать за мной, женщина! Не хватает мне вместо дела заботиться о тебе! К тому же там, где ты, одни неприятности. Неоднократно проверено.
— Неправда! — воскликнула Кристин. — Если бы не я, вы все трое сидели бы за решеткой еще после первого поезда, который так элегантно грабили в моем присутствии.
— Леди, скорее солнце повернет вспять, чем вы уступите кому-то последнее слово. Прощайте! — Он изо всех сил пришпорил коня.
— Ну скачи, скачи, безмозглый упрямец! — закричала Кристин вслед. — Мое мнение: ты самый последний дурак на свете!
