сюрприз. Жители посёлка встали живым коридором, через который в помещение вошёл жених, а следом за ним в зал бракосочетания, с торжественным видом Владимир Леонтьевич провёл невесту. Играла музыка. Присутствующие шумели и смеялись. И вот наступил торжественный момент. В полной тишине были произнесены поздравительные речи. Заданы вопросы жениху и невесте. Прозвучали ответы «Да!». Молодые обменялись кольцами. И… Заиграла музыка. Разом выстрелили несколько бутылок с «Шампанским». Молодые танцевали вальс и целовались, а гости кричали: «Ура!», «Поздравляем!» и «Горько-о-о-о!!!».
А дальше было, как в сказке. Когда выезжали из поселка, люди перегораживали дорогу, просили откупную. Желали счастья и долгие годы совместной жизни. Потом выехали на трассу и устремились в Елизово. Заехали к Валерке на работу. В гараже все были в шоке. Провожали в армию, а он женился.
Накатавшись, свадебный кортеж приехал к дому жениха. Соседи вышли на улицу, перегородили двор. Откупиться не удалось, и Валерка нёс молодую жену на руках до подъезда. Все смеялись и подбадривали его. На крылечке стояла Нина Николаевна с большим караваем. Молодые отломили по кусочку. Смеясь, обмакнули их в соль и отправили в рот.
— Смотри, мама пришла, — надавил на локоть Наташе Валера.
— Где?
— Вон у стеночки за крыльцом.
За спинами встречающих стояла Надежда Анатольевна. Улыбалась и плакала.
— Мамочка, иди к нам. Пойдём за стол, — позвала Наталья.
— Мама, идёмте. Да не плачьте. Смотрите, все веселятся, смеются.
— Это слёзы радости, детки мои. Слёзы за вас, чтобы вам их больше никогда не видеть и самим не плакать. Живите счастливо и богато. Рожайте нам кучу внуков. Простите меня. Не держите зла на дуру взбалмошную.
Надежда обняла и поцеловала зятя. Потом поцеловала дочку.
— Будьте счастливы!
Свадьбу гуляли два дня. Гости то терялись, то вновь появлялись за столом. К вечеру второго дня за столом остались только родственники. Уставшие и весёлые. Счастливые и помятые. Валера с Наташей ушли отдыхать в свою комнату. Маринка с тётей Надей рассматривали фотографии семейных альбомов.
— Череда праздников нас погубит, — сказал Владимир Леонтьевич, смакуя «Жигулёвское» пиво прямо из горлышка стеклянной бутылки.
— Все, уж праздники прошли! Будни наступили, — включилась в разговор Нина Николаевна.
— Ты, мать, чего-то стихами заговорила. Не к добру это. А до будней ещё далеко. Завтра опять «пьянка».
— Какая «пьянка»?
— Самая, серьёзная. Валерка послезавтра на службу уходит.
— Тихо. Знаю. Не говори громко. Пусть понежатся. Полюбуются. Пока время есть. «Пьянки» никакой завтра не будет. Посидим вечерком. Что, он с пьяной головой служить пойдёт? Ты его знаешь. Ещё чего натворит спьяну, потом локти кусать будет.
— Ничего не натворит. Не дадут. Паразит. «Багаж» нам сгружает, а сам в отлучку… Будем внуков воспитывать, — отец улыбается.
— Воспитаем. Ты, как думаешь, кто у них будет? Мальчик или девочка?
— Конечно мальчик. Продолжатель фамилии и рода.
— Девочка у них будет, — Яванские повернулись. С порога Маринкиной комнаты на них смотрела Надежда. — Дочка у них будет. Пускай в своё время хлебнут то, что мне пришлось хлебнуть. Никогда не думала, что вот так дочку замуж отдавать буду…
— Ой, Надежда. Какая разница — мальчик, девочка. Это наша кровинушка. Главное чтобы они выдержали экзамен временем и потом жили в мире и согласии, а нам надо им в этом помогать, — заметила Нина Николаевна. — Свадьба она всегда свадьба… мне кажется, что у нас получилось не хуже других…
— Давайте выпьем и будем потихо-о-о-нечку порядок наводить… А кто старое помянет, тому… Эх-х-х! Жаль, Серёга не приехал. Мы бы с ним поболтали. Ну, — Владимир Леонтьевич, разлил в гранёные стаканы пиво, — за счастье молодых стоя. Пусть их чаша любви всегда будет полна. И пьём до дна… не оставляем слёзы…
Проводы
Проводы на службу проходили в семейном кругу. Не лилась рекой водка. Не было слёз и нравоучений. Всей семьей Яванские выехали отдыхать на термальные источники в Паратунку. Отдыхали под открытым небом на базе отдыха «Строитель». Купались в бассейне. Играли в волейбол и настольный теннис.
По возвращении домой женщины начали готовить на стол. Отец с сыном занялись подготовкой к прохождению курса молодого бойца.
— Для начала одежда. Надо что-то тёплое, но не объёмное. Хоть май месяц, ночью всё равно прохладно. К тому же неизвестно, куда тебя закинут. И желательно, чтобы одежда была старая, — спокойно говорил Яванский-старший.
— А зачем старая? Что, я как чучело поеду? — возражал Валерка.
— Чучело не чучело, а всё одно вся одежда в топку пойдёт. Конечно, можно запаковать в мешок и Министерство обороны СССР отправит твои шмотки домой. Зачем? Лишняя головная боль. А если не отправят? А если перепутают? Одни «если». Значит, останавливаемся на предложенном мной варианте со старой одеждой. Пошли в гараж.
Гараж располагался во дворе с тыльной стороны дома. Они отворили ворота и вошли внутрь. На правой стене висела строительная спецодежда, старые куртки и плащи. На полках лежали заношенные до дыр вещи, которые Нина Николаевна презентовала мужу в виде ветоши для машины.
— Нормальная курточка. Смотри, молния даже работает, значит, не продует. Штанишки, правда, коротковаты, но ты не на дискотеку идёшь. Хотя в годы моей молодости они сошли бы за дудочки. Так. Свитерок… слегка поеден молью. Ничего, зато нитка прочная. И к тому же… тёплый. О, погоди, сынок. У меня есть клёвая кепочка, — отец начал рыться в разном хламе и, наконец, извлёк на свет большую кепи. — Дэржи, дарагой. Аэродром назэваэца.
Яванский-старший водрузил кепку на голову сына. Валерка посмотрелся в висевшее на противоположной стене зеркало и рассмеялся вместе с отцом.
— Настоящий грузин… Мимино, — пошутил сын.
Собрав вещи, мужчины пошли в дом.
Стол на кухне уже был в праздничном убранстве.
— Мы вас заждались. Я думала Маринку за вами посылать, — встретила их мама.
— А мы прямо почувствовали, как ты нам волны посылаешь… эти… филюиды, — пошутил отец и рассмеялся.
— Ладно, мойте руки и за стол.
Ужинали молча, так как за день все изрядно утомились. Владимир Леонтьевич обвёл всех взглядом, встал и подошёл к холодильнику. Из морозилки он извлёк заиндевевшую бутылку «Пшеничной», а из навесного шкафчика рюмочки
— Владимир, я же сказала, что пьянки не будет, — возмутилась жена.
— Так мы же не пьянки ради, а здоровья для, — усмехнулся муж и наполнил четыре рюмочки.
— Кому четвёртую?
— Наташе.
— Какой Наташе? Дурень. Володя, ей нельзя.
— Хорошо, я сам выпью.
Чокнулись. Выпили. Закусили.
— Между первой и второй промежуток небольшой, — Владимир Леонтьевич наполнил две рюмки, а Наташину подвинул к себе. — Вздрогнули.
Снова чокнулись. Выпили по второй. Закусили.
— Где вторая, там и третья.
Старший Яванский
