чтобы выйти замуж за Акина.
Нура надела на нее шелковый халат, и они вернулись в гардеробную. Нура сразу обратила внимание госпожи на конверт, который принесли, пока они были в ванной. Ханна села в кресло и стала читать письмо, камеристка тем временем занялась ее волосами.
Это был брачный договор. Когда только Акин успел подготовить его? И как он обосновал выплату ей половину ми… Подождите-ка. Половину миллиарда долларов за каждый год брака?
Ханна едва не выронила документ. Договор гарантировал ей не только полную свободу в решении таких бытовых вопросов, как отделка детской или выбор грудного или искусственного вскармливания, но и наделял ее правом нанимать нянь и другой персонал для ребенка. Если она принимала решение учить сына обычаям и языку Бааки, то получала право вето практически по всем аспектам его начального образования. Как было указано в договоре, вопросами его дальнейшего образования предстояло заниматься мудрейшим советникам королевства, которые «опирались» бы на ее мнение.
В договор было включено условие о том, что ребенок должен навещать королеву и проводить время с Акином, дабы учиться искусству государственного управления, и выражалась надежда, что дворец станет для мальчика домом.
Зазвонил телефон, и Нура, взяв трубку, подала ее Ханне.
- Тебя такое устроит? - спросил Акин.
У Ханны учащенно забилось сердце при звуке его голоса. Она посмотрела на себя в зеркало, но без очков увидела только расплывчатые очертания. Разве она может отказаться? Но что привнесет в их брак она? Уж точно не миллиарды, не международное влияние и не страстность в отношениях.
- Я не понимаю, - честно сказала она. - Ты действительно намерен дать мне столько власти? - Его мать возненавидела ее с первого мгновения. Неужели он не заметил?
- Ханна, ты мать будущего короля. Все эти полномочия - твои, что бы ни случилось. Я перечислил их в договоре, так как ты об этом попросила.
- Я… - Она снова перевела взгляд на договор. - Я под впечатлением, Акин.
- Мне нравится, как ты держишься.
Через час Ханну препроводили в большой зал, где уже собралось не менее двухсот человек. Значит, вот так Акин представляет скромную свадьбу?
Хотя Нура постаралась на славу, Ханна все равно выглядела такой, какой и была: беременной на поздних сроках и в очках. А вот Акин, в темно-зеленом биште с золотой отделкой, надетом поверх белой кандуры, и в белой куфее, был великолепен.
В глубине души Ханны теплилась надежда на то, что он женится на ней не только ради ребенка. Ей очень хотелось хоть чуточку нравиться ему.
«Не обольщайся», - осадила она саму себя.
Церемония велась на арабском, и стоявшая позади Ханны девушка тихо переводила ей. Она изо всех сил пыталась вникнуть в суть и осознала, что стала замужней женщиной, только в тот момент, когда Акин надел ей на палец кольцо с крупным сверкающим камнем. У нее перехватило дыхание, рука задрожала. Акин слегка сжал ее пальцы, ободряя, а затем передал ей такое же кольцо, только более массивное. Надевая его на палец Акина, Ханна вдруг ощутила, что на глаза навернулись слезы, и поспешила сморгнуть их.
В следующее мгновение их объявили мужем и женой, и Акин поднял фату. Ханна почувствовала себя уязвимой, как будто с нее сняли всю защиту, и совершенно чужой. Но Акин твердо смотрел на нее, давая понять, что воспринимает их брак абсолютно серьезно. Вдруг он обхватил ладонями ее лицо, наклонился к ней и поцеловал в губы.
От этого поцелуя Ханну словно пронзило молнией. Ее потрясло, с какой нежностью он прикоснулся к ней. На секунду ей показалось, что в его глазах промелькнула искра интереса. Однако поцелуй быстро закончился, так как Акин отстранился и повернулся к гостям.
Ночью Ханна проснулась, как просыпалась всегда в последнее время. Только на этот раз она знала, что больше не заснет - то ли из-за разницы во времени, то ли из-за ребенка. А может, просто потому, что ее сознание решило проанализировать события последних тридцати шести часов.
Новобрачные - ей до сих пор не верилось, что у нее есть муж, - принимали участие в праздновании недолго. Ханну представляли множеству людей, и она чувствовала себя экспонатом кунсткамеры, поэтому испытала небывалое облегчение, когда они с Акином сбежали с приема.
Подгоняемая голодом, она нашла банан и решила съесть его во внутреннем дворике. Она вышла, даже не надев халата поверх тонкой голубой ночной сорочки. Во дворике стояла тишина, в небе сверкали звезды. Она села на оттоманку под деревом, не представляя, в какой степени ее действия соответствуют этикету. А вдруг она совершает ужасную ошибку?
Ее охватила тоска по дому, в душе снова поднялись сомнения. Размышляя, она услышала, как по другую сторону бассейна открылась дверь. Во дворик вышел Акин в подвязанном поясом банном халате и со стаканом в руке. Он сел на такую же оттоманку, и по тому, как тяжело он вздохнул, Ханна догадалась, что в эту ночь он совсем не спал. Она не знала, как поступить и стоит ли дать ему понять, что она тоже здесь, поэтому просто наблюдала за ним.
Акин сунул руку под халат, и Ханна едва сдержала смешок, представляя, как он чешется. Может, ей стоит громко зевнуть и притвориться, будто она только что проснулась? А потом якобы обнаружить его во дворике и изобразить удивление? Наверное, она так и сделает, когда он перестанет чесаться…
Что-то уж больно долго он чешется. Неужели он…
О господи. Так и есть. Он ласкает себя!
Ей надо обязательно дать ему понять, что она здесь! Однако Ханна боялась шевельнуться. От волнения у нее пересохло во рту. Она закрыла глаза, но от этого стало только хуже, потому что все проснувшиеся в ней чувства обострились. У нее набухли соски, а внизу живота разлилась сладостная боль.
Она уже целую вечность не занималась тем, чем сейчас занимался Акин, и сейчас ей очень захотелось прикоснуться к себе. Она открыла глаза, чтобы понять, заметил ли он ее. Нет, не заметил. Его ноги были широко расставлены, его рука мерно двигалась под полой халата, постепенно увеличивая темп.
Ханна услышала его учащенное дыхание и, охваченная возбуждением, напряглась. Время остановилось. Спустя мгновение он с тихим стоном выдохнул и расслабленно откинулся на спинку. В наступившей тишине Ханна услышала биение собственного сердца. Она даже испугалась, что Акин услышит его - так громко оно стучало.
Наконец он встал с оттоманки, небрежным движением сбросил халат и обнаженным
