мне руку на нашей свадьбе, назвал мою беременность «неудачным поворотом судьбы». Твои люди ненавидят меня. Один из твоих пиарщиков спросил, не могу ли я посидеть на диете. Неужели этот идиот не знает, как протекает беременность? Твоя мать не желает видеть меня. Она считает, что я не подхожу для того, чтобы носить ребенка твоего брата.
- Не принимай близко к сердцу холодность моей матери, - спокойно посоветовал Акин. - И увольняй всех, кто говорит тебе неприятные вещи, - добавил он.
- Никого я не собираюсь увольнять! Это не мой дом. И я не такая. Я не мщу. Если я буду делать так, как ты говоришь, они еще яростнее набросятся на меня в следующий раз.
- Не будет следующего раза.
- Всегда будет следующий раз, - возразила Ханна.
- Ты уже оказывалась в таких ситуациях? - спросил Акин.
- Господи, Акин, открой глаза! Конечно, оказывалась. Вся моя жизнь - сплошная такая ситуация. Только сейчас я не могу убежать к бабушке, или перейти в другую школу, или найти другую работу. Мне придется жить с этим до конца дней, и мой ребенок… - Она закрыла глаза. По ее щеке скатилась одинокая слеза. - Я из тех людей, кого всем хочется уколоть. Никогда не понимала почему. Я же добрая. - Она судорожно сглотнула. - Только меня всегда обзывали коровой, или кобылой, или недоделанной библиотекаршей. Почему? - требовательным тоном спросила она. - Объясни, почему. Я что, некрасивая? В этом все дело? Но тут я ничего не могу изменить.
Крик души Ханны опять пробил защитную стену Акина. Он отлично знал, что за боль она испытывает. Он знал, каково это - когда тебя отталкивают. Почему Эйджаза превозносили за недостойное поведение, а его, Акина, попытки превзойти других игнорировались? Почему его брат, устраивавший истерики, считался лучше, чем он, всегда умевший держать себя в руках и четко выполнявший указания? За долгие годы он так и не смог найти ответы на свои вопросы.
- Не обращай внимания, - сказала Ханна, вытирая глаза. - Я плохо спала, да и гормоны разыгрались. По натуре я не слабак.
Она действительно не была слабой. Но Акин никак не мог определить, какая она. Она постоянно сбивала его с толку, она пробуждала у него душевную боль, но она была отнюдь не слабой.
- Обычно, когда на меня нападает слезливое настроение, я перебираю книги, чтобы убедиться, что они расставлены на полках в правильном порядке, - устало проговорила Ханна. - У вас, случайно, нет библиотеки, для которой надо сделать каталог?
- У нас есть библиотека, - ответил Акин. - Она очень хорошо организована, и там собраны книги на нескольких языках. Ты могла бы найти там что-нибудь интересное для себя. Если хочешь, я тебе покажу.
- Ты же занятой человек, я же постоянно это слышу, - ответила Ханна со слабой улыбкой, которая тут же угасла.
Акина охватили угрызения совести. Ведь он даже не подозревал, как ей одиноко.
- Кстати, я уже побывала в библиотеке, - сказала Ханна. - Она прекрасна. Только сейчас мне надо в туалет. Опять. - Акин подхватил ее под локоть и помог встать. - Беременность ужасно утомила меня. Тяжелая это работа - вынашивать ребенка.
Акин сделал то, что он делал только со своими сексуальными партнершами. Он обнял Ханну. Живот, конечно, мешал. Акин заметил, как она удивилась, сообразив, что он по-настоящему обнимает ее, и, повинуясь нажиму его ладони, лежавшей у нее на затылке, положила голову ему на грудь.
- Все будет хорошо. - Он не знал, правда ли это, и испугался, а вдруг он ошибается.
- Каждый раз, когда я убеждаю себя в том, что ты избегаешь меня из-за вынужденной женитьбы на мне, ты делаешь нечто такое, чего я от тебя не ожидаю.
- Я не избегаю тебя. - Акин подбородком уткнулся ей в макушку.
- Ты практически не общаешься со мной, - не без осуждения проговорила Ханна. - Я ношу ребенка, который отберет у тебя то, что ты уже считал своим. По идее, мы должны вызывать у тебя негодование.
- Ох, Ханна. - Акин поймал себя на том, что перебирает ее вьющиеся локоны. - Да я ни с кем не общаюсь, только отдаю приказы. Что до трона… Меня переполняет жалость к твоему сыну. Моя единственная надежда - что мы сможем слепить из него достаточно сильную личность, чтобы он смог противостоять давлению.
Больше всего Акин беспокоился о том, чтобы ребенок не стал таким же, как Эйджаз. Если такое случится, все его попытки сохранить независимость Бааки пропадут втуне.
- Я рассчитываю на то, что из тебя получится хорошая мать, - сказал он, гладя Ханну по спине. - А вот как быть хорошим отцом, я не знаю.
Неожиданно Ханна дернулась и отстранилась. На ее лице отразилась паника, взгляд стал испуганным.
- У меня отошли воды.
Акин позвал медсестру, и та проводила Ханну в медицинское крыло. Сам он вернулся к работе. Спустя какое-то время, сообразив, что известий от Ханны нет, он прошел в просторный кабинет и спросил у одного из помощников:
- Есть какие-нибудь новости?
К нему обратились изумленные лица, кто-то даже включил телевизор.
- От моей жены.
Руководитель отдела поднял трубку телефона и через несколько мгновений доложил, что все идет своим чередом.
- Отправка в больницу едва ли понадобится, но они готовы к этому. Приняты все меры предосторожности, чтобы наш будущий король благополучно появился на свет.
В следующую секунду все сотрудники вперили взгляды в мониторы, давая понять, что до Ханны им дела нет.
- Кто посоветовал ей сбросить вес? Выясните и увольте этого человека, - велел он своему помощнику. - Передайте американскому послу, чтобы он отправлялся домой и приструнил свои новостные агентства. Ему здесь будут рады только после того, как он лично извинится перед моей женой за те гадости, что они напечатали. - Он подошел к сотруднику, отвечавшему за его график. - Передайте секретарю моей жены, что американскому послу запрещено общаться с ней, лично или по телефону. Если он напишет ей, письмо должно быть возвращено.
- Прошу прощения, - запинаясь, произнес помощник, - я не понимаю. Как он будет извиняться, если…
- Ему придется обратиться ко мне, - безапелляционно заявил Акин.
Все, кто слышал его, втянули голову в плечи.
- Как прикажете, ваше высочество, - испуганно сглотнув, сказал помощник.
Но
