Луис Эстевас решил на некоторое время оставить ее в покое, чтобы она могла полюбоваться океаном в свое удовольствие. Каждый раз, когда девушка отваживалась украдкой бросить взгляд в сторону маркиза, она видела только широкую спину и загорелые руки, крепко державшие штурвал. Постепенно она позволила себе расслабиться и полностью предаться новым для нее приятным переживаниям.
Они миновали множество небольших островков, разбросанных по океану, как жемчуг по бархату, на некоторых из них могла уместиться всего лишь дюжина пальм. Линетт было любопытно, далеко ли до Парадиза, но всякий раз, как она собиралась с силами, чтобы задать вопрос Луису, слова застревали у нее в горле при мысли, какое скрещение шпаг может последовать за этим вполне невинным вопросом, если она начнет разговор.
Через некоторое время девушка почувствовала голод. Завтрак был несколько часов назад, и теперь она сожалела о своей глупости — не надо было отказываться от всего, кроме чашки кофе, знала ведь, что впереди долгое плавание! Внезапно Линетт поняла, что катер изменил курс, — они направлялись к небольшому, в форме полумесяца, атоллу с розовато-золотистыми пляжами, окаймленными стройными томными пальмами, которые, казалось, склонили головы в приветствии. Она вздохнула с облегчением при мысли о Вивьен, поджидающей ее на берегу. Наверное, хозяйка уже позаботилась о еде и освежающих напитках для путешественников… Линетт порадовалась, что близость к цели избавляет ее от необходимости выпрашивать кусочек шоколада или бисквиты у злодея-маркиза.
Катер обогнул мыс атолла и скользнул в безмятежную лагуну. Линетт напряженно всматривалась в линию берега, не появится ли тонкая фигурка Вивьен на пляже, однако он оставался пустынным. Она озабоченно сдвинула брови, но, вспомнив, что подруга не ожидает ее приезда до следующей недели, почувствовала себя внезапно такой беспечной и веселой, что даже сумела улыбнуться Луису Эстевасу, когда, выключив мотор, он подошел к ней и сообщил:
— Ну вот мы и на месте. Вы готовы сойти на берег?
Линетт, предвкушая, что он вскоре отправится в обратное путешествие на Таити, даже забыла о своей враждебности.
— О да! — решительно кивнула она. — Я жду не дождусь встречи с Вивьен. Надеюсь, она дома — мы ведь прибыли на неделю раньше. Вот будет смешно, если мы заявимся, готовые ее удивить, а вместо этого обнаружим, что она отсутствует!
Однако Луис это смешным не нашел. Его реакцией на шутку стал непостижимый быстрый взгляд и кивок в сторону надувной резиновой лодки, брошенной им за борт катера.
— Зачем нам это? — изумилась девушка. — Разве на Парадизе нет пристани?
Но маркиз был, судя по всему, слишком занят, чтобы ответить, поэтому она решила придержать все свои вопросы для Вивьен и хранила молчание, пока он помогал ей спуститься в лодку и греб в сторону острова из волшебной сказки. Луис орудовал веслами ловко, без усилий, и Линетт жадно наблюдала, как берег становится все ближе и ближе. Внезапно, заметив легкую улыбку, игравшую на красиво очерченных губах маркиза, она почувствовала смутное, волнующее и необъяснимое беспокойство. Стоп! А где жители острова? Где их лодки, где их дети? Атолл казался совершенно необитаемым, даже отпечатки ног не портили розовато-белую гладь его берегов…
Лодка села на мель, маркиз подхватил девушку на руки, перенес ее на берег и поставил на песок. Он будто сбросил с себя покров цивилизации и теперь смотрел на нее с триумфом захватчика, сверкавшим в дерзких, отчаянных синих глазах. Мрачное предчувствие охватило Линетт.
— Где мы? Это не Парадиз!
Луис взял ее за руку и, глядя прямо в глаза, нагло заявил:
— Нет, не Парадиз! Но этот остров будет раем для нас, малышка Линетт, я тебе это обещаю!
Всем своим видом девушка выразила полное недоумение, а Пират широко развел руками, словно хотел обнять все, что их сейчас окружало:
— Это мое убежище. Место, где я избавляюсь от оков светских условностей. Месяцами я выполняю обязанности маркиза де Парадиза, бываю в обществе, занимаюсь надоедливыми делами поместья, но время от времени я сбегаю от всех и направляюсь прямо сюда. Никто больше не знает об этом атолле. Я приезжаю сюда, чтобы жить, как жили мои предки. Первые Эстевасы были вольными людьми — пиратами. И, передав мне свои владения, они также оставили мне в наследство свою горячую кровь и желание быть свободным хотя бы несколько недель в году. А теперь, — он широко улыбнулся, — у меня даже есть спутница, которая верит, как и я, что условности нужно выбрасывать за борт, когда они угрожают естественному стремлению к свободе. Ты коснулась чувствительной струны в моем сердце, Линетт, в тот вечер в Папеэте, когда шокировала напыщенных представителей светского общества столь пылкой речью о браке и оковах, которые ему сопутствуют. Я никому не позволю надеть эти оковы на меня! Из всех женщин, что я знавал, ни одна не думала так же, как ты. Они все хотели приковать меня к себе! Некоторые даже заговаривали о детях! Когда-то, возможно, мне придется подчиниться этой неизбежности, но только не сейчас, не сейчас! Я нашел все, что хотел, в тебе, моя маленькая мятежница!
Луис притянул ее к своей твердой как скала груди и заключил в объятия. Солнце и небо исчезли, скрытые смуглым пиратским лицом, когда он набросился на ее трепещущий рот со всем пылом и страстью, унаследованными от испанских предков. Но даже вулканический огонь не смог бы согреть ледяные губы Линетт в этот первый, разбивающий вдребезги все мечты момент истины. Поцелуи жгли ее, как клеймо стыда. Ни разу ей в голову не приходило, что она в чьих-то глазах может выглядеть такой дешевкой! Даже принимая небрежные ласки молодых людей во время танцев в роскошных клубах и ультрасовременные настроения Мерли и ее компании в вопросах морали, она оставалась той же романтичной, немного робкой и неуверенной в себе девушкой, какой была до того, как познакомилась с ними. Как она сумеет убедить маркиза, что он ошибся в своем мнении о ней? Как сможет взять обратно глупые слова, которые он слышал собственными ушами? Эти мысли медленно кружили в ее мозгу, пока она боролась с безумным желанием подчиниться его страстным губам. Поцелуи Луиса стали еще жарче, когда он почувствовал слабый отклик. Линетт упорно пыталась увернуться, но он не давал ей такой возможности, держал крепко, запустив свои загорелые пальцы в золотистые воздушные кудряшки у нее на затылке. Она чувствовала неистовое биение его сердца — мощного, как мотор, грозившего унести их обоих в безудержный полет страсти. Она должна что-то сделать, чтобы удержать в узде собственные чувства!
Линетт знала: бесполезно набрасываться на маркиза с упреками, кричать, что она оскорблена, — сначала необходимо остудить его пыл. Единственное, что она могла в тот момент придумать, — это отвернуться и, собрав остатки сил, жалобно попросить:
