Впервые она удостоилась чести заинтересовать мужа.
Не трудно было прочитать удовлетворение на его лице, когда он услышал о том, что сможет хоть ненадолго избавиться от нее! Его немедленный ответ придал силы решению Тони.
— Отличная идея. Жизнь здесь довольно скучна для тебя.
— Это мягко сказано, — быстро ответила она, не дослушав его. — Жизнь никогда не была более скучной!
Его брови приподнялись.
— Что я должен делать по этому поводу? Я не собираюсь тебя развлекать.
В ней снова закипела ярость. Этому снобу наплевать, что ее жизнь проходит, а она только отмечает дни на календаре, дожидаясь, когда старый негодяй умрет.
— Я могу задержаться подольше, — огрызнулась она, выдавая свои мысли. Она имела в виду то, что собирается начать новую жизнь без этой всеобъемлющей скуки, и откладывание этого будет ему кое-что стоить.
Дарес спокойно сказал:
— Месяц — твой предел.
Тони заморгала. Она вздернула подбородок и неуверенно сказала ему, что уедет на столько, на сколько захочет.
— Я так не думаю, — сказал он, когда она закончила. — Дед приезжает в конце следующего месяца, и он надеется найти тебя здесь.
— А если не найдет?
— Я хочу, чтобы нашел. В Греции женам не позволено уезжать одним, а твое отсутствие возбудит подозрение, что мы поженились, чтобы помешать ему.
— Какая разница? Я все еще твоя жена, потому полагаю, что он не решит вдруг убить меня в конце концов.
Его губы сжались в ответ на ее тон. Она увидела предупреждающий блеск его глаз, но страха не чувствовала.
— Я не собираюсь рисковать… никто из нас не будет этого делать.
Тони чудом удержала ярость и сказала едко:
— Я подумаю об этом…
— Ты сделаешь так, как я сказал!
Она опешила на секунду:
— Я должна предупредить тебя, Дарес, что я всегда делаю то, что хочу. Если я захочу остаться, то я останусь.
Глаза ее мужа сузились — это предупредило ее об опасности. И чтобы не выслушивать очередную грубость с его стороны, она быстро добавила:
— Мне нужны деньги для поездки.
— Я должен дать тебе денег? — сказал он крайне удивленный.
— Ну конечно. Кто мне еще даст?
У него на лице заходили желваки, и она почувствовала беспокойство еще прежде, чем он заговорил.
— От меня ты не получишь и воздуха. Ты получаешь ежемесячное содержание, и если ты думала о поездке в Англию, то должна была откладывать деньги на поездку.
Тони хотела прервать его, но он властно поднял руку и сказал:
— Нет, моя дорогая, ко мне за деньгами больше не подходи.
— Никогда? — она изумленно посмотрела в его твердые глаза, на секунду упав духом. — Но я хотела попутешествовать.
— Ради Бога, если можешь себе это позволить.
Он прикрыл зевок рукой. Этот жест вывел ее из себя.
— Я не смогу поехать к родителям, если ты не дашь мне денег! — закричала она, возвращаясь к более важной теме — поездке в Англию. Она еще никогда не получала отнего отказа в деньгах, а требование денег было основной частью ее мести. — Я уже ответила на их письмо и написала, что приеду домой. Тебе придется дать мне денег! — сдерживая ярость, повторила она.
Ее муж молчал, холодно глядя на нее, и Тони добавила более спокойно:
— У меня не осталось денег… по крайней мере чтобы оплатить такую поездку.
Дарес взял со стола маленькую нефритовую статуэтку, редкую вещицу из его коллекции, и задумчиво стал разглядывать ее. Это дало ясно понять, что разговор окончен.
Тони топнула ногой и тут же пожалела об этой детской выходке, когда он оторвал глаза от фигурки в руках и презрительно оглядел ее с ног до головы. Тони просто корчилась от ярости — этот бесчувственный человек так унижает ее, не обращая внимание на проявление чувств.
— У тебя достаточно денег, — снова заговорила она. — Сотня фунтов для тебя ничто!
Он посмотрел ей прямо в глаза и спокойным, но угрожающим тоном произнес:
— Если бы ты была умнее, Тони, то не позволила бы себе так со мной разговаривать. Когда я что-то говорю, я так и делаю. Я отказываю тебе в деньгах, и это мое последнее слово!
Злость чуть не задушила ее, но она справилась:
— Но это не мое последнее слово! Я пообещала родителям, что приеду, и сделаю это. Они ждут меня, и я не собираюсь их разочаровывать!
— Тогда ты должна потратить свои деньги, на которых ты так настаивала.
— Я не могу… я имею в виду, что у меня их нет.
Деньги были отосланы, и теперь, надеялась она, с пользой будут использованы, чтобы спасти родителей от краха.
Взгляд Дареса стал совсем тяжелым. Он был уверен, что она как жадна, так и прижимиста и экономна, и полностью подходит под его описание английских женщин — с удовлетворением думала Тони.
— В таком случае, — проговорил он скучающим тоном, — у тебя нет возможности оплатить билет.
Тони удивленно поняла, что ее планы мести, к несчастью, пошли совсем не так. Один взгляд на плотно сжатые губы и челюсти — и стало ясно, что ее муж не уступит даже ради удовольствия не видеть ее некоторое время.
Она покраснела от гнева и разочарования, и единственное, что она могла бы сделать, это демонстративно повернуться и уйти. Что она и сделала: резко развернулась на пятках, вылетела из комнаты и хлопнула дверью. Должны же быть способы задеть его… На следующее утро она заказала себе билет в агентстве в Родосе.
— Пошлите счет моему мужу, — улыбаясь, сказала она и протянула одну из карточек Дареса.
Глаза клерка округлились, и он посмотрел на свою клиентку с уважением.
— Конечно, мадам.
Два дня спустя Тони уже была у родителей в Бирмингэме, а оттуда поехала в Дорсет к сестре и ее детям.
— Как замечательно тебя снова видеть… ты прекрасно выглядишь! Мы все так удивились, когда ты вышла замуж. Должно быть, это была любовь с первого взгляда — все случилось так быстро. Что сказали мама и папа? — расспрашивала ее сестра Пэм.
Они сидели в гостиной на половине Пэм. Дом был не очень большим, да к тому же разделен пополам, чтобы в нем могли жить две семьи. Слушая сестру, Тони оглядывала бедную обстановку комнаты. Пэм приходилось бороться с нуждой, чтобы вырастить троих детей. Беда была в том, что никто, даже ее родители, не могли ей помочь.
— Они счастливы и довольны этим браком, — ответила Тони на вопросы сестры. Это было правдой, потому что Тони всегда любила и оберегала родителей, и не дала им ни на минуту понять, что ее замужество несчастливо.
— Я завидую тебе, — сказала печально Пэм, и Тони поняла, о чем та думает. Ее муж Фрэнк, который умер в тридцать пять лет от тромбоза, был прекрасным человеком и любил Пэм до конца своей жизни.
