кричать и хохотать, что я и делаю. Уголек скачет перед нами, тявкает и выпрашивает вкусняшки, но мы больше ничего ему не даем, а то будет перебор.
Когда до Нового года остаются считанные минуты, Вера снова наполняет наши бокалы шипучим напитком с ванильным вкусом и восклицает:
— Ой, снег пошел!
Я слышу, как она встает и подбегает к окну. В руке у нее бокал шампанского, я уверен.
— Осторожно, не разлей, — говорю я и тоже иду к ней. — Уголек в миг все слижет и окосеет.
— Такое уже было? — спрашивает Вера, беря меня за руку и сплетая наши пальцы.
— Да, он вылакал пиво в стакане и вел себя крайне странно. Даже кучу навалил под столом, что вообще ему несвойственно — он у меня пес не глупый.
Вера смеется, делает глоток шампанского и говорит:
— Погода на улице волшебная. Снежинки такие крупные, пушистые и падают неспешно. Раньше я не обращала внимания на снег и не понимала, как можно считать такую погоду волшебной, но теперь понимаю. Каждой клеточкой тела ощущаю новогодний дух. Наверно, потому что встретила тебя. Ты показал мне, что такое праздник и каким он должен быть. А еще я узнала, что значит любить и быть любимой.
Вера кладет голову мне на плечо. Я обнимаю ее за талию и целую в макушку. Ее волосы пахнут цитрусовым шампунем и духами с нотками жасмина. Если у меня спросят, какой мой любимый запах, я без раздумий назову запах Веры — запах цитруса и жасмина.
Начинается отчет времени. Бокалы в наших руках уже наготове. Я боюсь промахнуться, поэтому прошу Веру держать свой бокал как можно ближе к моему. Когда пробивает ровно двенадцать, мы кричим «ура!» и чокаемся. За окном начинает взрываться салют.
Не успеваю я сделать глоток шампанского, как Вера уже накрывает мои губы своими, влажными и липкими от сладкого напитка.
— С Новым годом, милый, — шепчет она и протягивает мне конверт.
Я с удивлением приподнимаю брови, ставлю бокал на подоконник и ощупываю подарок. Конверт толстый, большой и шершавый.
— Что там? — спрашиваю я, сомневаясь в том, что содержимое написано шрифтом Брайля.
— Здесь счет на твое имя, карточка, документы, — поясняет Вера. — На счету деньги на операцию и на восстановление. Не переживай, хватит с лихвой. Больницу и врача я уже выбрала, после праздников тебе позвонят, будь готов. Специалисты самые лучшие, я проверяла. Оборудование тоже…
— Вер, Вер, притормози, — останавливаю ее словесный поток я. — Что это все такое? Зачем? Я же не просил…
— Ты забыл наш разговор? — в голосе девушки слышится недовольство. — Ты хочешь, чтобы я была счастливой, а счастливой меня сделает тот факт, что ты станешь видеть.
— Да, но…
— Тема закрыта, — отрезает Вера. — Принимай подарок, иначе я обижусь и буду любить только Уголька.
Как будто в подтверждении ее слов до нас доносится тявканье из кухни.
Я закатываю глаза, хочу твердо возразить, но не могу.
— Вер, мне не удобно брать эти деньги…
— Это не деньги, а подарок. Тем более, я сама их заработала.
— И как же? — удивляюсь я.
— Продала некоторые дизайнерские вещи, — отвечает Вера.
Мне это совсем не нравится. Не должна она ради меня унижаться и продавать свои вещи. Неправильно это все. Однако если скажу ей это, то она обидится еще сильнее.
— Я тебе все компенсирую, — говорю я единственное, что могу.
— Даже не думай, — сердится она. — Только не деньгами.
— А чем? — искренне не понимаю я.
Вера приближает ко мне свое лицо и шепчет на ухо:
— Я подумаю.
По телу бегут мурашки, и я улыбаюсь. Сжимаю конверт в руке и говорю:
— Спасибо. Это самый дорогой подарок в моей жизни.
— Не о чем не волнуйся, все уже обговорено, — снова начинает наставлять меня Вера. — Тебе позвонят и скажут, когда приехать. От тебя требуется только твое присутствие и храбрость.
— Это все здорово, но думаю, что в ближайшее время операцию сделать не получится, — говорю я. — Видишь ли, мне нужна донорская роговица, а…
— Эта проблема тоже улажена, — перебивает меня Вера. — Я видела твою карточку и все знаю. Донора ждать не придется, у тебя будет искусственная роговица.
От удивления я даже быстро заморгал. И когда только она успела все изучить? Правду говорят, что деньги творят чудеса. Можно достать все, что захочешь.
— У меня нет слов, — бормочу я. Мне одновременно и радостно, и неловко.
Больше не говорю Вере ничего наперекор, но себе обещаю, что обязательно верну ей все деньги.
Обескураженный ее подарком, я напрочь забываю, что не подарил Вере то, что приготовил для нее.
— Кхм, — кашляю в кулак и лезу в карман брюк, где лежит маленькая коробочка. — Мой подарок, конечно, не идет ни в какое сравнение с твоим, но все же вот. С Новым годом.
Я протягиваю Вере коробочку. Она пищит от любопытства и восторга, хоть еще и не открыла ее. Мне стыдно, что украшение в нем — простая бижутерия, и даю себе еще одно обещание: обязательно купить Вере в будущем что-то шикарное, достойное ее.
— Ой, как мило! — восклицает девушка, раскрыв коробочку. — Это твое сердце, да? И оно теперь мое.
Я усмехаюсь. В магазине я просил у продавца «показать» мне цепочки с кулонами в виде сердца. Все они были громоздкими и неприятными на ощупь, и только одно украшение мне понравилось. Сердце было небольшим, красным, со слов продавца, и по краям украшено маленькими блестящими камушками.
— Да, это мое сердце, — соглашаюсь я. — И оно даже без этого украшения принадлежит тебе.
Вера молчит, и я делаю вывод, что она надевает цепочку. Однако спустя некоторое время девушка шмыгает носом.
— Ты плачешь? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Просто ресница в глаз попала. — По ее голосу я отчетливо понимаю, что она плачет.
— Расчувствовалась? — предполагаю я.
Вера молчит, что меня очень напрягает. Не люблю, когда люди не издают ни звука — они либо хотят что-то скрыть, либо что-то задумывают.
Наконец Вера отмирает и крепко обнимает меня. Шепчет на ухо:
— Я так рада, что ты будешь видеть. Сможешь дорисовать свои картины. Я тогда буду самой счастливой на свете.
Обнимаю ее в ответ, вдыхаю самый любимый запах на свете. Мы стоим так очень долго, пока не стихает последний залп салюта.
Потом мы возвращаемся к столу, делаем телевизор громче, едим и смеемся. Уголек засыпает в наших ногах, так и не получив дополнительную порцию вкусняшек.
Радости моей нет предела, когда Вера сообщает, что остается. Она почти лежит на мне, не отпускает мою руку и то и
