Кингмен казался бледным, несмотря на свой средиземноморский загар. Когда позвонили с сообщением о гибели Флинг, он был с Сириэлл в Вилле де Жарден, фамильном замке де Реснэ, в Южной Франции. На траурной церемонии мимо вихрем пронесся человек Мишимы и гнусавым шепотом сообщил, что Флинг «порешена» — странное выражение, особенно если его произносят с сильным японским акцентом. Итак, Флинг убили, «убрали», «порешили», а все потому, что Кингмен «обесчестил» Мишиму, подсунув японцу набор подделок вместо обещанного де Реснэ.
Убивать Сириэлл де Реснэ Мишима не хотел. Разве удалось бы ему тогда с такой легкостью заполучить «Садовые пруды»? Смерти Кингмена он тоже не хотел: Кинг задолжал Мишиме слишком много денег. Ему надлежало жить и дальше, выплачивая свои долги. Кроме того, по закону иностранный гражданин не вправе владеть американской авиакомпанией, так что они обречены на сотрудничество. Оставалась Флинг, ей и надлежало умереть. В конце концов, разве не она главный подарок Кингу в этой жизни? Для Мишимы с его педантичностью и страстью к формальной логике ответ лежал на поверхности. Не так давно татуированному головорезу из команды Мишимы уже поручали убрать маникюршу, любовницу Кингмена, правда, совсем по иным соображениям: она, сама того не зная, перешла дорогу Мишиме, когда тот инвентаризировал состояние дел у своего потенциального заемщика — Кингмена Беддла. И тогда произошел этот несчастный случай.
* * *
Сидя в своем кабинете, Тенди читала «Дейли сан». Сьюки, пользуясь эксклюзивным источником, сообщила, что полиция намеревается расследовать «несчастный случай» с Флинг как предумышленное убийство. Сьюки сообщила об этом раньше всех других газет или выпусков теленовостей. Значит, и здесь шуровали эти самые китайские болванчики, зарезавшие в салоне подругу Тенди? И после всего этого он смеет продавать ее салоны! И кому? Этим же азиатам! А Боксвуд! Как он смеет продавать Боксвуд? Ведь это же дом Энн. Энн по-прежнему опекает ее. Тенди сейчас полагалось быть в саду Эджмиера и заниматься садово-парковой терапией на свежем воздухе. У самого озера. Энн сказала ей, что Вирджиния Рендольф и ее адвокаты сегодня встречаются с кингменовскими адвокатами в Нью-Йорке. Кингмен передавал акты и закладные на Боксвуд японской корпорации «Йоша», возглавляемой Мишимой Итоямой. По словам доктора Берковица, корбиновского ассистента, она на грани срыва и одержима мыслью об убийстве. Доктор Корбин с ним не соглашался. Впрочем, как поведала ей Энн, Эджмиер тоже стоял в очереди на продажу. Сегодня доктор Корбин сам производил впечатление психованного.
* * *
Тенди украдкой прошла к двери лифтов, ведущих на пятидесятый этаж в апартаменте Гейл. Но охранник с пятидесятого дал ей от ворот поворот и приказал возвращаться. Никто не мог проникнуть в рабочие кабинеты сотрудников Беддла, тем более в кабинеты руководителей на сто двадцать пятом этаже, без специального пропуска и опознавательного значка, приколотого к груди.
* * *
— Папа ты не можешь продать Боксвуд. — Другая, как тряпичная кукла, склонилась над письменным столом родителя.
— Не надо мне папкать! — Кингменовское лицо под мохнатыми бровями было чернее тучи.
Никогда еще Другая не видела отца в таком мрачном настроении, его буквально несла куда-то дьявольская сила.
— Кинг, ты не имеешь на это морального права. Ты не полномочен продавать дом моей матери, фамильное владение моих предков. Боксвуд — собственность Рендольфов вот уже несколько веков. Не тебе пускать его на ветер!
— Не я пустил его на ветер. Просто у меня закладные, и я отказываюсь их продлить. Финита ля комедия. — Кингмен, видимо, значительно расширил познания в области романских языков.
— Ну, пожалуйста, Кинг, отмени решение. Боксвуд — всего лишь крохотная песчинка в твоем королевстве. — Другая не удержалась от сарказма, да и как было не удержаться: рушилась судьба любимых ею людей. Проводы Флинг состоялись всего лишь три дня назад, так неужели нельзя было хоть какое-то время быть милосердным?
— Из множества маленьких песчинок складывается большая пустыня. — И Кингмен зарылся в гору бумаг и подшивок, беспорядочно загромоздивших его обширнейший стол. Надо было продать или заложить все и всех, чтобы удержать авиакомпанию и кабельную телесеть. Долг Мишиме необходимо было выплатить. Мишима был не тот человек, с которым стоило шутить. Ничего не говоря дочери, Кингмен усилил охрану Другой. Кингмен полагал, что она будет в большей безопасности, если он станет удерживать дистанцию в отношениях с ней.
— Но это неблагородно, Кинг!
— При чем тут «благородство», если речь идет о финансах? И юридическая машина пущена в ход.
— Но, папа, не может быть такой неблагородной вся эта юриспруденция и все эти законы!
— Закону нечего делать с понятиями о благородстве. Закон имеет дело с нарушением установлений, записанных на бумаге. Вспомни старую поговорку: «Чьи адвокаты лучше, тот и прав».
Арни кивнул на слова босса и вышел во внутреннюю дверь, соединявшую два кабинета. С минуты на минуту к нему должна была прийти и подписать бумаги на отказ от своей доли капитала в Маникюрных салонах Тенди их номинальная хозяйка — Тенди Лав. Продавались они по дешевке — как позавчерашние газеты.
Адвокаты Вирджинии Рендольф в отчаянной схватке с Кингменом цеплялись сейчас за любой официальный документ, имеющий к ним отношение, начиная от подлинной дарственной короля Якова начала XVII века и кончая местным законом XVIII века о правах землевладельцев. «Изнасилование Боксвуда» — преступление века, сравнимое разве что с сожжением Атланты северянами, — такой лейтмотив задала Вирджиния, скликая под свои знамена Баззи Коэна, успешно защищавшего ее старого приятеля, обвиненного в причастности к «карточным, убийствам» в Ньюпорте, штат Род Айленд, и адвоката Алана Дершовица, вносившего апелляции по делам Леона Хелмсли и Майкла Милкена. Вирджиния даже пригрозила застрелить Кингмена на глазах мужа, сына, Евы и Хука, если Боксвуд, не дай Бог, окажется в руках проклятого Итоямы. Энн с послушностью марионетки поддакивала материнским жалобам и сантиментам из своих боксвудских эджмиеровских садов, где целыми днями поливала розы и подрезала их большими садовыми ножницами.
Тенди с ее остриженной до плеч гривой волос мышиного цвета, с обрюзгшим торсом, раздавшуюся на добрых двадцать фунтов, совершенно невозможно было узнать. Она прошла по зеленому мраморному холлу Беддл-Билдинга через плотную фалангу охранников, частично одетых в штатское, частично — в спортивную форму Беддловской службы безопасности. Ее записали в журнал прихода и ухода, выдали пластиковый пропуск за подписью охраны, который тут же прикололи к лацкану мрачного летнего платья. Все в полном соответствии с инструкциями Арни Зельтцера. У нее была назначена встреча. Ее проводил наверх коренастый коротышка-охранник, габардиновый синий костюм которого сбоку был оттопырен пистолетом в кобуре. На пару они вознеслись на сто двадцать пятый этаж, где рядом с кабинетом Кингмена Беддла находилась рабочая комната Арни Зельтцера.
