– Но то были чужие замыслы, не твои, – напомнила ей Даниель. – Может, тут затронута твоя гордость?
– Отчасти так и есть, наверное. Я люблю «Снова до свиданья» всем сердцем. И верю в него. Но дело совсем не в этом.
Даниель недоуменно подняла брови.
– А в чем еще может быть дело?
Барри устало опустилась в кресло, стоявшее рядом с ее столом. Когда она заговорила, в голосе у нее прозвучало разочарование и боль.
– Дани, он даже не выслушал меня. Я пришла, чтобы обсудить все разумно…
– Разумно? – с сомнением повторила за ней подруга.
Барри усмехнулась:
– О'кей, я вломилась к нему, как базарная торговка. Но я знала, о чем говорю. Мои доводы были вполне вескими, а он и слушать не стал. Он все решил заранее.
– Руководители компаний, отвечающие за содержание программ, как правило, отличаются скрытностью, ты что, в первый раз с этим сталкиваешься? По крайней мере ты сделала все, что могла.
– Но ведь это Майкл! – жалобно простонала она.
Белесые брови Даниель насмешливо поднялись над серыми глазами.
– А ты постепенно все больше влюбляешься в него.
Барри уставилась на нее с открытым ртом.
– Нет! Никогда! – негодующе воскликнула она. – Не будь смешной. Да я его и знаю-то всего без году неделю.
– Ты знаешь, что он сильный, умный, властный, за словом в карман не полезет и что у него потрясающая фигура. Если ты поинтересуешься моим мнением, то я тебе скажу: ты всю жизнь искала именно такого. Он, может быть, единственный мужчина, которого тебе не удастся держать под каблуком. Не это ли тебя останавливает? А может, это твоя последняя попытка остаться независимой, прежде чем броситься в его объятия?
– Даниель, ты не находишь, что, претендуя на роль моей подруги, ты очень странно проявляешь свои дружеские чувства?
– Я всего лишь стараюсь заставить тебя увидеть очевидное.
– Что я втюрилась в Майкла Комптона?
– Ха-ха, – ухмыльнулась Даниель. – Как говорится, по уши.
– Ты с ума сошла!
– Если я ошибаюсь, тогда почему маленькое разногласие по поводу этой сцены приобретает такое большое значение? – иронически проговорила Даниель.
– Потому, что это выглядит так, словно он отвергает меня, мои взгляды, мои ценности. Тебе бы тоже не понравилось, если бы кто-нибудь попробовал сделать фарш из твоих убеждений.
– Не сомневаюсь, – с преувеличенной готовностью согласилась Даниель. Теперь Барри ждала насмешки. – Особенно если бы этот «кто-нибудь» был мне дорог и больше всего на свете я желала услышать от него одобрение и похвалу.
– Повторяю, – стояла на своем Барри. – Я не влюблена в Майкла Комптона.
– Ладно, – натянуто произнесла Даниель. – А я чемпион мира по парашютному спорту.
Подмигнув, она изобразила отлично продуманное тактическое отступление. Ее никогда не покидало режиссерское чутье.
– Увидимся на съемочной площадке, – обронила она и подчеркнуто громко захлопнула дверь.
Барри посмотрела ей вслед, затем стала перебирать бумаги на столе, а сама все думала и думала: ну почему она такая несчастная? Возможность того, что Даниель права и она начинает влюбляться в Майкла Комптона, отвергалась ею полностью и бесповоротно. Абсурдно даже думать об этом. То, что Даниель говорила о нем, все правильно, и даже больше чем правильно. Он обходительный и добрый, и ни один мужчина до него не вызывал у нее подобных чувств. Он даже сказал, как ему хотелось бы, чтобы она во всем добилась совершенства. Не то чтобы она поверила ему. Эту песню поют многие мужчины, перед тем как попросят отказаться от чего-нибудь важного. Боже мой, подумать только, как он сегодня искорежил ее замысел!
Его нежелание прислушаться к ее доводам, отказ обсудить их – это настоящий деспотизм. Тем более что другим он позволяет какие угодно сцены насилия, не говоря уже о самом непристойном сексе. Правда, это после девяти часов вечера. А ей не позволяет даже ничтожнейшей нескромности, и только потому, что она появится на экране в восемь. Где тут логика?
Нельзя сказать, чтобы спор с ним дал какой-нибудь результат. Он твердо стоял на своем, а за последние два дня она видела достаточно доказательств тому, как он упрям, и понимала, что дело тут безнадежное. Нужно придумать какой-то новый ход, чтобы отсутствие нежелательной сцены не разрушило общего замысла. Если это так уж нужно, Хит вполне мог бы что-нибудь придумать.
Пока она соображала, как нацелить Хита на сотворение чуда, в дверь постучали.
– Войдите.
Дверь открылась, и в проеме появилась голова Майкла. Он неуверенно заглядывал в комнату, словно опасаясь, что его встретит пулеметная очередь.
– Все еще сердитесь?
Барри с ненавистью посмотрела на него, хотя сердце-предатель радостно затрепетало. Тем не менее ей удалось сохранить достаточно жесткую интонацию:
– Вне себя. Вы что здесь делаете?
– Я подумал, может, вы захотите встретиться со мной сегодня вечером и забыть обо всем этом.
Барри изумленно покачала головой:
– Ну что вы за человек! Как только вам удается раскладывать по разным полочкам свою личную жизнь и деловые отношения?
– Это дело практики, – самодовольно объявил он. – Встретимся сегодня, и я вас просвещу.
– И не думайте. Мне нужно переделывать сценарий, вы что, забыли?
– Ничуть. Но у вас есть исключительно компетентный автор, который может сделать это сам.
– Тут принято работать вместе, коллективно.
– И ни один член команды не имеет права отдохнуть? – спросил Майкл, присев на край стола. Потом вытащил из кармана два билета и помахал у нее перед носом. – Билеты на матч «Доджеры» против «Красных». Решается, кто попадет в финал.
– Бейсбольный матч? – не веря своим ушам, спросила Барри. Он что, ясновидящий? Откуда он знает, что она может отказаться от симфонии, драмы, даже от романтической прогулки под парусами в лунном свете, но устоять перед бейсболом – выше ее сил.
Барри опасливо глянула на него.
– Откуда вы знаете?
Он улыбнулся, и, как она ни старалась не поддаваться, кровь в ней тут же заиграла.
– Что вы любите бейсбол? Я считаю своим долгом знать о своих сотрудниках все.
– Даниель проболталась, – буркнула себе под нос Барри. И подняла на него глаза. – О'кей, Комптон. Во сколько?
– Я подхвачу вас в шесть. Поедим на стадионе.
– Мастер готовить самые тонкие блюда для гурманов – и вдруг снисходит до «горячих собак»?
– И обязательно жареный арахис и воздушная кукуруза.
– А крекер «Джек»?
– Будете хорошей девочкой, я вам куплю, – поддразнил он.
– Я никогда не бываю достаточно хорошей, – заносчиво ответила Барри.
– Это заметно. Увидимся в шесть.
– А вам не нужен мой адрес?
– У меня есть, – хитро улыбнулся он. – Я же говорил, о вас мне известно все. Например, вон там есть маленькая-маленькая родинка…
У нее открылся рот от удивления.
– Послушайте, вы…
Его громкий смех раскатился по комнате.
– Осторожней на поворотах, мисс Макдоналд.
Барри схватила со стола бювар, но тут же сообразила, что если швырнуть его, то придется собирать с полу все рассыпавшиеся бумажки. Не так трудно выяснить, что она любит бейсбол, но что она болеет за своих земляков – «Красных из Цинциннати», он вряд ли мог узнать. Интересно, хватит ли его широкой покровительственной натуры, чтобы защитить от ярости целой толпы доджеровцев одну болельщицу из Цинциннати?
Она озорно рассмеялась. Вечер может получиться на славу, и что бы ни произошло, пусть расхлебывает сам. А вот насчет родинки, упрямо подумала она, скорее в аду ударят морозы, чем он собственными глазами удостоверится в ее существовании.
Как и договаривались, Майкл приехал ровно в шесть и, видимо, не придал значения тому, что на ней красная с белым полосатая блузка и красные шорты. Скорее всего, он больше заинтересовался ее стройными оголенными ногами, и она даже засомневалась: правильно ли сделала, что надела шорты? Нет, все правильно, такая жара! – решила она и сделала вид, что не замечает восторженного взгляда Майкла.
До стадиона «Доджер» они добрались в рекордно короткое время, матч еще не начался. Как только они расположились, Барри засунула руку в сумку и вытащила огромную круглую бляху, объявлявшую всему миру, что она болельщик лиги «Розовый сад». Она пришпилила бляху к воротнику блузки, а Майкл изумленно смотрел то на бляху, то на совершенно невозмутимое лицо Барри.
– Так вы за «Красных»? – растерянно протянул он.
– А как же, – непринужденно ответила она, снова погрузила руку в недра сумки и извлекла красно-белый флаг Цинциннати. Калифорнийский загар оказался не в силах скрыть внезапной бледности, покрывшей лицо Майкла.
– Почему вы мне не сказали? – сдавленным голосом промолвил он.
Она одарила его невинным сияющим взглядом.
– Вы же говорили, что знаете обо мне все-все-все!
– Ах, вот оно что, значит, вы хотели перехитрить меня? Я и представления не имел, что вы болеете за «Красных».
