— Ч-что вы ему сказали? — настороженно спросила она. — И как вы вошли?
Дверь стояла на месте — значит, он ее не вышибал.
— Если вы помните, номер резервировал я.
Ключ. Он оставил себе один ключ!
Он скрестил руки на груди.
— И я сказал Дэну, что только что узнал, к своему прискорбию, что у вас профессиональное заболевание в самой заразной форме…
Джейн вспыхнула от унижения.
— Ах вы…
Он оттолкнулся от двери.
— Будьте осторожны. Будьте очень, очень осторожны в своих словах, Джейн. Я не в самом приятном настроении.
Джейн настороженно отодвинулась от него.
— А в другом я вас и не видела ни разу.
Туман в голове у нее вдруг рассеялся, вместо апатии ее охватило тревожное беспокойство, тело напряглось в неистовой готовности к чему-то. Все окружающее стало предельно четким, цвета ярче, а звуки пронзительнее. Она услышала даже его дыхание, быстрое и неглубокое, и шорох трущейся о кожу одежды, когда он двигался. Ей казалось, что стоит повнимательнее прислушаться, и она услышит, как у него в жилах пульсирует кровь. Она определенно видела, как сильно бьется кровь у него на виске, когда он подошел ближе. Тень у него на щеках казалась темнее, подчеркивая впечатление неукротимой мужественности.
Она убрала руки за спину, чтобы он не увидел, как они дрожат.
— И вообще, что вы здесь делаете? — Из ее попытки говорить твердо и уверенно ничего не вышло — вышло что-то жалобное.
Он снял смокинг и швырнул его на пол.
— Вот стерва неблагодарная!
Неужели он ожидал смиренного «спасибо» за то, что вызволил ее из неприятного положения, которое сам же и создал? Она вызывающе посмотрела на него.
— Мне пришло в голову, что я, возможно, несколько поторопился, взяв вас на работу без рекомендаций. Поэтому решил сам оценить качество ваших услуг, прежде чем позволить другим пользоваться ими…
Он ловко развязал галстук и вытянул его из-под воротника.
Джейн пришла в ужас от того всплеска возбуждения, который вызвал у нее этот жест.
— Вы на самом деле собирались это сделать, верно? — заметил он с угрожающим спокойствием, уронив галстук поверх смятого смокинга. — Переспать со стариком за деньги.
— Дэн не старик, — рассеянно пробормотала она, глядя, как он переходит к манжетам. Его глаза сузились, и она быстро добавила: — Послушайте, если вы хотите аннулировать сделку, то я согласна. Можете забрать ваши проклятые деньги.
Здоровой рукой она стала шарить в ложбинке за вырезом, но там, к ее ужасу, оказалось пусто. Должно быть, чек проскользнул в одну из чашечек лифчика, когда она пыталась вырваться от Дэна.
— Эти деньги теперь ваши, — сказал Райан, опуская свои золотые запонки в карман брюк и перешагивая через снятую одежду.
Джейн отпрянула назад и запустила руку еще глубже, едва не порвав тонкое итальянское кружево. Наконец она с облегчением извлекла нагревшийся и помятый чек.
— Вот, берите, я бы все равно его не взяла, — произнесла она, держа чек в вытянутой руке, словно талисман, который должен оградить ее от мрачного демона.
— Неужели? — По тому, как насмешливо скривились его губы, было ясно, что он ей не поверил. Словно не замечая протянутой руки, он перевел затуманенный взгляд с ее напряженного лица на ореол растрепавшихся волос, оттуда вниз по черным, как ночь, шелковистым волнам к мерцающему блестками рукавчику, который спустился с ее левого плеча, открыв взору изумрудно-зеленую бретельку лифчика.
— Вот именно! — Липкие от шампанского пальцы ее ног поджались и погрузились в ворс ковра, когда она увидела, с каким выражением он скользит глазами по кружевной бретельке вниз, к молочно-белой выпуклости ее груди. Ей показалось, что в комнате стало нечем дышать. Она жадно глотнула воздуха и поправила съехавший рукав. — Вы прекрасно знаете, что я просто пыталась отплатить вам за оскорбление…
— Лучшего способа и не придумаешь… — пробормотал он, и его взгляд переместился на ее быстро вздымавшиеся и опускавшиеся груди. Ее блестящее платьице вдруг показалось ей прозрачным. Впервые в жизни Джейн стало неловко за свои пышные формы!
Она потеряла самообладание, когда он снова посмотрел ей в глаза и взялся за воротник рубашки.
— Что вы собираетесь делать? — хриплым шепотом спросила она, глядя, как он неторопливо расстегивает верхнюю пуговицу.
— То, что видите, — негромко ответил он, расстегивая следующую пуговицу с такой же подчеркнутой неторопливостью и открывая кусочек голой груди, вылепленной из одних мышц и покрытой густыми черными волосами. — То, на что вы и надеялись…
Джейн слишком поздно почувствовала мертвую тишину звуконепроницаемой комнаты, увидела запертую на оба замка дверь, подступы к которой перекрывала его мощная фигура. Сосредоточив внимание на Райане, она попробовала передвинуться направо.
— Я надеялась, что вы посторонитесь и дадите мне пройти… — Не договорив, она хотела было юркнуть в ванную комнату, но он был готов к этому и, поймав Джейн за талию сильными руками, легко подтянул к себе, как она ни упиралась.
— Врете! — резко бросил он. — Мы долго ждали этого момента, правда, Джейн? Целые годы…
— Не понимаю, о чем вы, — проговорила она, запыхавшись, извиваясь у него в руках, отталкивая его и злясь на необходимость беречь левую руку.
— Черта с два вы не понимаете! — Его глаза полыхнули синим огнем, он поднял Джейн и, развернув, придавил к стене и опустил руки ей на бедра.
— Это было между нами с самого начала. Не выражалось в словах, но всегда было — вот это жаркое, запретное желание…
— Нет! — Он не имеет права вытаскивать на свет давно похороненные чувства. Она попыталась достать его, пустив в ход ноги, но это оказалось ошибкой, потому что дало ему возможность вклиниться боком между ее ногами и еще сильнее прижать к стене. Она резко повернулась и мотнула головой, так что волосы хлестнули его по лицу.
— Да! Но мы никогда не позволяли себе почесать там, где у нас чесалось, правда, Джейн? Приличные люди так не делают. А в итоге — жуткая неудовлетворенность для вас, Джейн. Вы вожделели жениха вашей лучшей подруги и выбрали меня на роль козла отпущения — за то, что я был предметом вашего желания, за то, что будил в вас чувства, в которых вы не хотели признаться даже себе…
— Вы себе льстите! — задохнулась Джейн, отгоняя позорную память о своей тайной одержимости. Он не может этого знать, этого не знает никто. Он способен лишь догадываться…
Райан сильнее налег на нее, давая ей ощутить, что он не только разгневан, но и возбужден.
— Неужели? Какая же это лесть — чувствовать, что тебя хотят? Не думали же вы, что я не замечал, как вы тряслись при моем появлении, словно камертон? Или как вздрагивали, если нам случалось задеть друг друга? Или как подчеркнуто вы избегали оставаться со мной наедине? Или проводить время в нашем с Эвой обществе после нашей помолвки? О да, Джейн, вы желали меня тогда, я это носом чуял… И сейчас все еще желаете — иначе не пришли бы сегодня дразнить меня своими длинными ногами и большими грудями в этом дешевом девчоночьем платье…
На нее накатило ослепительное бешенство, сметая все барьеры, какие она выставила против него, выплескивая годами подавлявшуюся страсть и горечь.
— Ах ты, грубиян, хам самовлюбленный… — Она размахнулась и стукнула кулаком по его твердому, словно железо, плечу, при ударе кулак разжался, и проклятый чек упал в шелковые складки его расстегнутой рубашки.
От ее бурной реакции его лицо приняло довольное выражение.
— Секс должен быть грубым. Грубым, примитивным, земным. Разве не это ты сейчас ощущаешь? — Он взглянул вниз, выудил из складок рубашки помятый листок бумаги и медленно провел им по губам и ноздрям. — А-а, да… я его таким и помню, этот единственный в своем роде аромат Джейн Шервуд, зрелый запах теплых, сочных грудей…
Она была парализована самой первобытностью его поступков: Райан глубоко втягивал в себя воздух, полуприкрыв глаза, блестевшие чувственным удовольствием. Ее груди начало саднить, будто от умелой ласки, а в низу живота возникла восхитительная тяжесть.
— Но я знаю, что у тебя есть для меня еще более благоуханный аромат, правда, дорогая?..
Не отпуская ее из-под власти своего гипнотизирующего взгляда, он опустил руку вниз, отвел свои бедра на секунду, только чтобы успеть просунуть руку под подол ее платья, и смело прижал чек ладонью у нее между ног. Джейн вскрикнула, широко распахнув глаза, когда он стал разглаживать глянцевую бумагу поверх непрочной преграды из тонких колготок и трусиков. Потом он начал мягко водить ею взад и вперед, создавая дразнящее трение, от которого у нее закружилась голова и сладкой судорогой свело низ живота.
Прошлое и настоящее слились в мешанине образов. Это Райан играл ее ощущениями, прибирал к рукам тайны ее души, похищал тщательно охраняемые сокровища ее сердца.
