— Я не продам свое имя за его банковский счет.
— Слияние наших семей — не такая уж глупая идея, как может показаться.
— Так ты все-таки хочешь, чтоб я это сделала. Но я против. Я скорее выйду замуж за марсианина!
— Как хочешь, детка. Я передам твой ответ синьору, конечно же, в более дипломатичных выражениях.
— Ты в точности передашь ему то, что я сказала, — с яростью произнесла Арианна. Прошло несколько секунд, прежде чем она вспомнила о хрупком здоровье и почтенном возрасте своей бабушки. — Бабуля, — нежно добавила она, — я люблю тебя всем сердцем и не хочу спорить или огорчать тебя. Мне лучше не приходить завтра на собрание. На самом деле я там и не нужна.
Ее бабушка вздохнула.
— Ну хорошо. Возможно, тебе и вправду лучше не ходить.
Арианна нарезала огурец в миску.
Именно тогда она неосторожно сказала, что поедет в свой загородный домик. Впервые маркиза казалась удивленной.
— Ты никогда не говорила, что у тебя есть загородный дом.
— Разве? Думаю, просто к слову не пришлось.
Они еще долго болтали о каких-то пустяках, чтобы сгладить появившуюся было неловкость в их отношениях. Затем Арианна позвонила Сьюзан и пустилась в долгий путь домой, надеясь, что за рулем придет в себя.
Не тут-то было.
Так или иначе, к полудню ей нужно было успокоиться. Джефф Гудинг пообещал, что к этому времени доставит мальчиков домой.
— С большой рыбиной к ужину, — пообещал Джонатан.
— С большой-пребольшой, — эхом отозвался сын Джеффа.
— Тебе все же лучше приготовить что-нибудь, на случай, если с рыбой не получится.
Арианна улыбнулась. Он намекал на то, что ребятам ни разу еще не удалось поймать что-нибудь в этом пруду. А если Джеффу и попадалось что-нибудь на крючок, мальчики заставляли его отпустить добычу. Рыбалка была поводом, чтобы сидеть, болтая ногами в воде, и вести мужские разговоры.
Джефф Гудинг был вдовам, приятным малым, который уделял много времени сыну и никогда не забывал о Джонатане.
Он запал на тебя, дразнила ее Сьюзан.
Но Арианне он был безразличен. Он не был противоречивым, как Доминик, или сильным, как Доминик, или возбуждающим, как…
Черт возьми! Нахмурив брови, она разрезала помидор на четыре части. Джефф не был холодным, самовлюбленным эгоистом, как Доминик. Он образцовый отец и отличный пример для Джонатана. Если мальчику чего и не хватало, так это мужчины, которому можно было бы подражать.
Если бы она вышла за Доминика, у мальчика был бы образец для подражания. Его собственный отец.
— Арианна.
Арианна резко повернулась к двери. Доминик стоял на крыльце, освещенный солнцем.
Забыв, что у нее в руках нож, она порезала палец. Алая кровь обагрила белую мраморную крышку стола. Арианна невидящими глазами смотрела на кровь, на нож…
— Ты что, завела себе привычку падать в обморок? — хрипло спросил он, подхватив ее на руки.
Нет, хотелось сказать ей, так происходит, только когда я вижу тебя. Но она промолчала, пока он нес ее из кухни в гостиную, где опустил на кресло возле камина.
— Я в порядке, — выдавила она из себя. — Мне просто надо немного посидеть.
— Нужно перетянуть место пореза. Опусти голову, — сказал он, исследуя рану. — Вот так. И не двигайся, — добавил он и вышел.
Он говорил как человек, привыкший отдавать приказы и привыкший, чтобы его приказам подчинялись. Арианна никогда никому не подчинялась, но сейчас все было по-другому. Лучше подчиниться разумному приказу, чем снова упасть в обморок в его присутствии.
Она услышала, что он возвращается.
— Спасибо. Это…
— Сиди тихо.
— Все в порядке.
— Ну разумеется. Именно поэтому лицо у тебя белее снега. — Он взял ее руку, исследовал и пробормотал что-то на итальянском диалекте, которого она не знала. — Порез, кажется, глубокий. Возможно, его надо будет зашить. И возможно, тебе нужен противостолбнячный укол.
— Мне не нужен укол, и рана вовсе не такая глубокая.
— Как ты можешь знать, что она неглубокая, если ты на нее не смотрела? И почему тебе обязательно нужно противоречить всему, что я скажу?
— Я не противоречу. Я просто… — Она набрала в легкие воздуха. Но ведь она и вправду спорила, причем совершенно безосновательно. Но она не обязана перед ним отчитываться. — Отпусти мою руку, я хочу посмотреть на порез.
— Ты не потеряешь сознание, если увидишь его?
— Нет, не думаю. Я не знаю, почему… — Но она знала. Она думала о своем сыне и его отце, и в этот момент она увидела его во плоти, такого мужественного, сильного, настоящего.
Он скривил рот, точно так же, как это делал Джонатан.
— Если ты снова потеряешь сознание, я отвезу тебя в ближайшую больницу.
— Я не теряла сознания. И не потеряю. — Арианна высвободила свою руку из руки Доминика. Как она и думала, порез был неглубоким. Кровь уже не текла ручьем, а медленно струилась из раны. Я в порядке, — с вызовом сказала она. — А теперь, пожалуйста, оставь мой дом.
— Тебе нужно сделать нормальную перевязку.
— Нет, не нужно.
— Где у тебя бинты?
— Я сказала…
— Я слышал. Где ты держишь бинты?
Невероятно! Он действительно думал, что может командовать ею в ее собственном доме. Она раскрыла было рот, чтобы возмутиться, но передумала. Главное было — избавиться от него. И как! можно быстрей.
— В аптечке в ванной, — бросила она. — По коридору, первая дверь налево.
Она сидела, нервно качая ногой, пока он не вернулся с маленьким пакетом, разорвал его и сделал перевязку.
— Так-то лучше.
Высокомерный негодяй, подумала она, но, когда его пальцы коснулись ее руки, она почувствовала, как по ее телу пробежал электрический разряд. Она отдернула руку, рассердившись на себя, так же как она сердилась на него.
— Рада, что ты так думаешь. А теперь убирайся.
— Такое трогательно выражение благодарности, — произнес он тоном, не уступавшим ей в сарказме. — Я уйду, как только мы покончим с нашим маленьким дельцем.
— Разве маркиза не передала тебе, что я не намерена участвовать в унизительной комедии, которую ты запланировал?
— Унизительной комедии?
Доминик поднялся на ноги и скрестил руки. Арианна старалась не замечать, как он возвышается над ней. Он был в джинсах и рубашке с короткими рукавами, обнажавшими его мускулистые, бронзовые от загара руки.
Доминик вовсе не выглядел глупо. Не то чтобы это имело большое значение. Просто он выглядел так же, как и в тот вечер, что довел ее до беды.
— Да, унизительная церемония, ведь это как раз то, ради чего ты прилетел в Нью-Йорк, не правда ли? Чтобы насладиться выражением моего лица в тот момент, когда ты отнимешь у меня «Шелковую бабочку»?
