Слишком потрясенная, не зная, что и ответить, Айрис отвернулась к окну и слепо уставилась в него. Разгневанный Дэвид вылетел из комнаты.
Айрис хотелось броситься следом, выложить всю правду о Мейбл и тем самым оправдать свое решение не отдавать им ребенка. Но деликатность победила. Может быть, у Стронгов еще есть шанс восстановить семью…
Стыдясь видеть Дэвида после того, как в очередной раз не смогла справиться с порывом страсти, Айрис поднялась в свою комнату и стала разбирать чемодан и сумку.
Он совершенно прав, в отчаянии думала молодая женщина: стоит ему только коснуться ее, и…
Вешая блузку в старинный шкаф красного дерева, она гнала от себя мысли о поцелуе Дэвида и своей реакции на него. Этот мужчина презирал ее. Если бы он не хотел наказать ее за мнимую вину, то не подошел бы к ней на пушечный выстрел…
Чуть позже Айрис собралась выйти на улицу и бросить в почтовый ящик письмо матери, в котором вскользь упоминала о перемене работы и места жительства. Выйдя из комнаты, она с удивлением увидела поднимавшегося навстречу Дэвида. Самым непринужденным тоном он предложил:
— Я собираюсь в Бронтон. Не хочешь составить мне компанию?
Надо было проявить силу воли и отказаться. Но ей и в самом деле требовалось кое-что купить, да и в Бронтоне она ни разу не была. Не утруждая себя долгими размышлениями, Айрис согласилась.
— Спасибо. С удовольствием…
Вот так и случилось, что после легкого ланча, который они приготовили вместе — как ни странно, не испытывая друг к другу неприязни, — Айрис оказалась в салоне «паккарда», предвкушая приятную прогулку. По дороге она кое-что вспомнила.
— Вчера ты говорил, что у тебя есть для меня какая-то работа… — Нерешительно начала Айрис, испытывая неловкость при воспоминании об обстоятельствах, при которых было сделано это предложение. В то же время ее разбирало любопытство: что он мог предложить ей?
— Я подумал, может быть, ты несколько недель поработаешь за машинкой. Надо отпечатать много материалов. Может получиться целая книга.
— Книга? — Айрис моментально забыла о своих разногласиях с Дэвидом и посмотрела на него с интересом. — Ты написал книгу?
— О, ничего такого, что могло бы унести тебя в царство грез, а меня сделать автором бестселлера… — Мысль о том, что его можно принять за писателя-романиста, заставила Стронга развеселиться. — Это книга научная и, пожалуй, слишком специфическая. Размышления о необходимости пересмотра некоторых положений судопроизводства.
— Неужели? — Айрис была так заинтригована, что впервые за последнее время заговорила с ним непринужденно. — Ты считаешь, что судопроизводство нуждается в реформах? И какие же изменения, по-твоему, нужно в него внести?
— Такие, которые напрочь закрывали бы всякие лазейки, а их в судах полным-полно… — Стронг привел несколько примеров и продолжил: — Нужно предоставить больше полномочий судьям в вынесении приговоров, обеспечить более справедливый подход к низшим слоям населения.
Его интерес к обездоленным сначала немного удивил Айрис, но затем она вспомнила его вчерашний рассказ. Естественно, он не мог оставаться равнодушным к среде, из которой вышел. Достаточно было вспомнить заботу Стронга о благополучии будущего ребенка…
— Наверно, часто бывает трудно определить, насколько виновен человек. Иногда за мелкие правонарушения карают очень строго, а крупным преступникам все сходит с рук. Временами задаешь себе вопрос, не вернулись ли мы к судебной системе Средних веков! — покачала головой Айрис.
Стронг расхохотался, показывая прекрасные белые зубы.
— О чем ты говоришь? О суде под пытками? Или обычае бросать подсудимых в реку? — От улыбки Дэвида у нее захватывало дух. — Если выплывут — значит, виноваты?
— А если утонут, то будут посмертно оправданы, — подхватила Айрис и подумала, что она сама оказалась именно в такой ситуации. Не было ни малейшего шанса доказать Дэвиду, что он напрасно подозревает ее в вымогательстве. Пытаясь доказать себе, что мнение Стронга ей безразлично, она мрачно спросила: — Разве это менее гуманно, чем зависеть от чьего-то стремления оказаться в центре внимания?
Стронг недовольно сжал губы, и некоторое время молча вел машину через небольшой городок с английским парком, заложенным еще двести лет назад переселенцами из Старого Света. Сильные загорелые руки Дэвида спокойно лежали на руле. Этому преуспевающему адвокату люди часто доверяли свою жизнь, подумала Айрис, чувствуя невольное восхищение сидящим рядом человеком. Если ей когда-нибудь придется доказывать свою невиновность… Что бы ни думал о ней Стронг, она не захочет отдать свою судьбу ни в какие другие руки, кроме этих…
— Вообще-то я всегда считал, что делаю полезное дело, а не просто красуюсь перед публикой, — наконец проворчал он, а потом, помня, что Айрис никогда не бывала здесь, торжественно провозгласил: — Вот как выглядят старые американские городки.
Через полчаса дорога вывела их к реке, над которой нависали арки железнодорожного моста с башенками наверху. Айрис понравился Бронтон, который, в отличие от Бостона, был малоэтажным и тихим.
Стронг оставил машину на стоянке около вокзала, и они отправились осматривать достопримечательности, которых в этом городе было немало. Их поход закончился в современном торговом центре с прекрасными магазинами. В книжной лавке Дэвид купил литературу, необходимую ему для работы.
— Если хочешь, я привезу тебе новую электрическую машину «Оливетти», — предложил Стронг, когда они вышли из магазина. — Сама знаешь, я почти не печатаю, и она лежит у меня мертвым грузом. Я все пишу от руки. А ты, должно быть, помнишь по прежним временам, когда имела несчастье работать со мной, — почерк у меня не самый разборчивый на свете!
Еще бы ей не помнить!
— Ничего. Я просто буду звонить тебе всякий раз, когда что-нибудь не пойму! — пригрозила Айрис, глядя на спутника с веселым блеском в глазах. Во время поездки натянутость отношений исчезла сама собой, и было приятно чувствовать себя свободно рядом с человеком, о котором она желала думать как об отце ее ребенка.
— Смотри, куда идешь! — добродушно проворчал Дэвид, придержав спутницу за плечо и не дав столкнуться с детской коляской. Прикосновение было непринужденным, мимолетным, но даже от него сердце готово было выскочить из груди. — Здесь, в Бронтоне, я получил степень, — заметил Стронг позже, когда они шли по аллее с черными чугунными светильниками на каменных шарах. — Мы, студенты, жили тогда очень скромно, подрабатывали по выходным, а в солнечные дни сидели вот в этом парке и зубрили как черти.
