Сара поморщилась.
— Я полагаю, ты покажешь мне местные достопримечательности. Когда-то мы приезжали сюда с мужем, но Джеф все время сидел дома.
Вспомнив, каким усталым выглядел брат во время того приезда, Мартин почувствовал еще большую неприязнь к безутешной вдове.
— Ты ведь не думаешь, что я поверю, будто тебя интересуют окрестности? — Вопрос прозвучал холодно. — Когда в последний раз ты была в музее, в театре или на экскурсии? — Мартин поставил пустой стакан на стол и добавил: — Я, возможно, излишне доверчив, но это не повод принимать меня за полного идиота, Сара. Делай что хочешь, но без меня.
Она изобразила отчаяние и заговорила, добавив голосу трагические нотки:
— Неужели ты никогда не сможешь простить ту единственную мою ошибку? Я открыла тебе душу, распахнула всю себя… Господи, это же было так давно! Неужели ты не веришь, что с тех пор я изменилась? Я любила Джефа, Мартин, ты должен мне верить. — Сара помедлила. — Я не думаю, что Джефу понравилось бы, как ты ко мне относишься.
Мартин с трудом подавил бешенство.
— Хорошо, — сказал он, — если ты хочешь, Том покажет тебе окрестности. Можно посетить ботанический сад. И старые плантаторские дома тоже представляют интерес.
Сара надулась.
— Какой ты противный. Ты же знаешь, что я не хочу ехать с Дугласом. Когда ты пригласил меня сюда, я думала, что именно с тобой мы будем проводить время. Вот уж не предполагала, что ты забудешь о гостеприимстве из-за своей работы.
Мартин глубоко вздохнул.
— Ты знаешь, почему я тебя сюда пригласил, Сара.
— Знаю?
— Должна знать. — Он взглянул на нее с откровенной неприязнью. — Хочешь правду? Мне стало тебя жаль. Господи, да ты, можно сказать, сама напросилась ко мне в гости. Ты сказала, что и дня не сможешь прожить на ранчо.
— Правильно. Ничего не изменилось.
— Вот именно, не изменилось. Я как раз об этом и говорю, — продолжал он, стараясь сохранять спокойствие. — Ты можешь оставаться здесь пару недель. Полагаю, тебе действительно тогда было плохо. Как ты сама сказала, отец все время занят лошадьми. Пора бы тебе решить, что делать дальше… где жить… чем заниматься. Непростые вопросы.
Сара вздохнула.
— Действительно, непростые, — сказала она, вертя в руках серебряную ложечку. — Не знаю, как справлюсь с тем, что навалилось на меня так внезапно. Джеф оставил мне мало средств, а собственных сбережений у меня нет.
— Постой-ка, — Мартин начал понимать, — что ты имеешь в виду? Джеф был разорен?
— Почти, — ответила Сара, заламывая руки. — Я не знала этого. Полагала, что все эти выигранные соревнования, призы… Но ваш отец меня просветил. Ты знал, что даже лошади Джефа принадлежат отцу?
Мартин нахмурился.
— А как же страховка? Я знаю, что Джеф застрахован, он всегда придавал этому большое значение.
Женщина пожала плечами.
— Ну… они не хотят платить.
— Что?
Вот этого уж он никак не ожидал. Сара заерзала на стуле.
— Не смотри на меня так. Я-то тут при чем? Он… он выпил… ну, перед игрой, когда… все это случилось.
— Джеф?!
— Да, Джеф. — Невестка опустила голову. — Поэтому они не хотят платить. Говорят, что Джеф сам во всем виноват.
Мартин, резко отодвинув стул, встал из-за стола. Вот это новость! Он-то полагал, что смерть брата — трагическая случайность, Джеф нарушил правила?
— Почему? — спросил он наконец, повернувшись к невестке. Та ответила ему недоумевающим взглядом.
— Что почему?
— Почему он выпил? — настаивал Мартин. — Насколько я помню, Джеф терпеть не мог алкоголь. Зачем же пил перед тем, как играть?
— Ты у меня спрашиваешь? — возмутилась Сара. — Я за ним не следила. К тому же ты его знал вовсе не так хорошо, как думаешь. Последнее время он довольно часто выпивал.
Мартин засунул руки глубоко в карманы, удерживаясь от желания вытрясти правду из невестки. Без сомнения, она что-то скрывает. Поведению Джефа должно иметься объяснение.
Да, Мартин во многом виноват. Это правда, что в последние месяцы они виделись с братом и отцом нечасто. И что самое смешное, Мартин избегал бывать в родном доме из-за Сары. Все отравляли воспоминания о ее мерзком поведении: как ни старался, он не мог стереть прошлое из памяти. Выбрал более легкий путь — перестал ездить к родным.
— Я думаю, — начала Сара, и хотя Мартин предупреждающе взглянул на нее, она продолжила, — он знал, что начал терять форму. Ну, стал играть хуже других. А Джеф хотел остаться в команде, для него это было важно. Ты же знаешь игроков такого масштаба с их имиджем непобедимых. Я думаю, Джеф боялся потерять этот имидж. Он был старше всех в команде.
Глаза деверя сузились.
— А ты откуда знаешь?
Сара какое-то мгновение выдерживала его взгляд, но потом опустила глаза в тарелку.
— Надеюсь, ты не намекаешь на то, на что, предполагаю, тебе хочется намекнуть. Говорю тебе, я любила твоего брата. Что бы ты там себе ни навыдумывал, мне его постоянно не хватает.
Мартин отвернулся, невидящими глазами уставившись на сверкающий океан. Ему тоже не хватало Джефа. Даже больше, чем он мог себе представить. Черт возьми, именно поэтому он и пригласил сюда Сару. Чтобы избавиться от чувства вины.
— Если хочешь, чтобы я уехала, я уеду, — произнесла Сара нетвердо, и Мартин отогнал неприятную мысль, что и в этих ее словах прятался определенный расчет.
Саре не откажешь в умении владеть ситуацией. Наверняка чувствует сейчас, что он не станет прогонять ее, иначе ни за что так не сказала бы.
— Забудь, — ответил наконец Мартин. Когда Джина принесла завтрак, ему пришлось заставить себя есть. Становилось не по себе от одной мысли, что Джеф страдал в последние месяцы своей жизни. Если брат так беспокоился за свое будущее, то, черт побери, почему не рассказал об этом?
Через час Мартин сидел за своим столом, размышляя, стоит ли связаться с отцом, когда Том Дуглас позвонил ему по внутреннему телефону.
Все телефонные звонки, связи с общественностью — прерогатива Тома. Босс только иногда отвечал слишком настойчивым или важным абонентам.
— Вас к телефону, — сообщил секретарь. — Это Данбар Бранер. Если хотите, я скажу ему, что вас нет или что вы заняты. Так что же ответить джентльмену?
Мартин задумался. Сказать, что он знает Бранера, было бы явным преувеличением. Несмотря ни на что, Мартин был заинтригован. Возможно, существуют какие-то веские, до конца не понятые им причины, заставившие его сказать неожиданно для самого себя:
— Соедини меня.
— Вы ответите?!
Секретарь не мог скрыть своего удивления. Ну и пусть думает, что босс спятил.
