Девушка открыла дверь и испуганно застыла на пороге: на туалетном столике лежали ключи от ее машины и записка. Очевидно, Шарль заходил сюда. Записка гласила:
«Рене будет подавать вам обед каждый вечер в восемь, если вы не захотите изменить это. Если будут проблемы, неважно, что маленькие, пожалуйста, связывайтесь со мной. Обращайтесь с моим домом как со своим домом».
На тот случай, если Джессика забыла его парижский номер, Шарль записал свой служебный и домашний телефоны. Подписался же просто буквой «Ш».
Именно в тот момент Джессика решила: деверь определенно ей нравится. Несмотря на то, что этот мужчина обладал умением выводить Джесс из равновесия и превращать девушку в незнакомую ей самой не слишком привлекательную особу, — поэтому она и радовалась его отсутствию, — надо быть добрым и щедрым человеком, чтобы предложить малознакомой женщине пользоваться чужим домом как своим собственным. Сделав этот вывод, с легким сердцем Джессика отправилась в ванную.
Затем прошла неделя, в течение которой Джесс свела знакомство с двумя деревенскими дамами, звали их Элен и Жюстина, они приходили помогать Рене убираться в доме, и мужчиной лет пятидесяти по имени Максим, присматривавшим за садом.
Помощь Анри и Максима позволяла девушке справляться со своими обязанностями без особых хлопот. То ли мужчины тоже любили лошадей, то ли выполняли полученные от хозяина инструкции, но кто-то из них постоянно оказывался в конюшне, когда Джессика возвращалась после занятий с Сэнди и Адмиралом. А стоило девушке задержаться, как то один, то другой заезжал за ней на велосипеде.
Все время хотелось сказать, что с ней все в порядке и она не нуждается в присмотре и прекрасно может сама расседлать лошадей. Однако девушка пока не решалась отменять указания Шарля, кроме того, для серьезной беседы ее знания французского были явно недостаточны.
Во вторник позвонила сестра. Джесс ужинала в столовой, когда на пороге показалась Рене. Из длинной тирады на французском, сказанной экономкой, Джесс разобрала лишь два слова:
— …телефон, мадам.
Джессика понятия не имела, почему при мысли о том, что где-то на другом конце провода ее ждет Шарль, у нее гулко забилось сердце; тем не менее девушка быстро вышла из столовой в холл, где на антикварном столике стоял телефон.
— Алло, — сказала она, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Однако такой родной голос Лилиан моментально вернул ей душевное равновесие.
— У тебя все в порядке? — тревожно спросила сестра. — Похоже, ты нервничаешь.
— В полнейшем! — с улыбкой заверила Джессика. Понимая, что во что бы то ни стало нужно убедить сестру в своем благополучии, иначе та станет переживать, добавила: — Я не знала, кто звонит, и не очень-то радовалась перспективе разговора на французском…
— Я понимаю. Не знаю, кто подходил к телефону, но, как только мне в уши хлынула лавина французского, почувствовала, что сейчас начнутся проблемы. Поэтому немного сплутовала и спросила, говорит ли мадам по-английски. Думаю, мне сразу же велели немного подождать. Я так и сделала, и подошла ты. Кем бы ни была эта женщина, она справилась молодцом.
— Это Рене, экономка Шарля.
— А где же твой хозяин?
— Еще в воскресенье вернулся в Париж.
— Как ты добралась? Я хотела позвонить тебе в субботу. Впрочем, в воскресенье и понедельник тоже, — засмеялась Лилиан, — но решила сначала дать тебе освоиться на новом месте. Ну и как, освоилась?
— Вполне, — ответила Джессика. — Здесь очень красиво.
Однако почувствовала она себя как дома лишь в четверг, хотя к этому времени девушке стало ясно — уход за двумя лошадьми нельзя назвать настоящей работой. А еще она почувствовала состояние полного покоя. Поразительно, но для этого понадобилось всего несколько дней. Неужели так подействовала тишина этого прелестного уголка? Или сыграло роль долгожданное расставание с властным отцом?
Как бы там ни было, но в пасмурную и дождливую пятницу Джессика, сходив в конюшню, поговорила с Сэнди и Адмиралом, накормила, немного позанималась с ними, а днем, набравшись смелости, вывела из гаража машину и поехала в небольшой соседний городок, над которым возвышался выстроенный на мысу величественный замок четырнадцатого века.
Да, город был красив, но Джессике почему-то захотелось поскорее вернуться обратно. Она пробыла в городке ровно столько, сколько понадобилось, чтобы выпить чашку чаю, купить почтовую открытку с местным видом и написать отцу о своем благополучном прибытии. И только когда Джесс задумалась, не отправить ли отцу когда-нибудь письмо, то с содроганием поняла, что наконец-то обрела полную независимость.
Возвращаясь домой, она встретила Рене; женщины радушно поздоровались и приветливо улыбнулись друг другу. А поскольку Джессику весь день не оставляли мысли о Нетти, девушка подошла к телефону и набрала номер своих платных конюшен в Англии.
— Мэри? — спросила она, когда кто-то снял трубку.
— Она самая.
— Это Джессика Френсис. Я во Франции. Как там поживает моя Нетти?
— Лучше не бывает, — заверила Мэри. — Конечно, избаловалась до смерти и тоскует по своей мамочке, а все остальное замечательно.
Слова «тоскует по мамочке» больно резанули Джесс. Но шесть месяцев пройдут быстро, а если Нетти действительно скучает по хозяйке, то Джессика в любое время может съездить на несколько дней в Англию и полюбоваться на свою ненаглядную кобылу.
— Запиши на всякий случай мой здешний номер телефона. Если понадобится, позвонишь, — попросила Джесс. Потом девушка еще минуту-другую поболтала с подругой и повесила трубку, понимая, что съездить-то на пару дней в Англию повидаться с Нетти она может, но ни за что не возвратится в дом, который делила с отцом.
Поднявшись в свою комнату, Джесс начала переодеваться к обеду, продолжая думать об отношении к отцу и испытывая чувство освобождения. И вдруг стало ясно — с прошлым покончено навсегда. Пути назад нет. Теперь Джесси знала: что бы ни случилось — даже если не удастся найти работу, — в свой старый дом она уже не вернется. Девушка осознала, что сама меняется в лучшую сторону. И ей новое состояние понравилось. Но тут в ее комнате зазвонил телефон.
Девушка с испугом уставилась на аппарат. Может, это опять Лилиан? Джессика сняла трубку.
— Алло, — сказала девушка, чувствуя, как образ положительной, уверенной в себе женщины рассыпается в прах.
— Джесс, вы имели хорошую неделю? — зазвучал приятный баритон.
У девушки захватило дух.
— Ох… да, — заикаясь, ответила она.
— Ничто вас не беспокоило?
