— Да я просто так сказал.
— Ну что, все уже собрались? — спросила Марианна, складывая зонтик.
— Да, все уже приехали, ты последняя.
— И Маркус?
— Представь себе, да! Бросил все дела, оставил на произвол судьбы всех своих девушек и примчался поглазеть на любимых родственников! Это его слова, — добавил Уилл.
Маркус был ровесником Марианны, руководил крупной страховой компанией и очень редко появлялся на семейных сборищах Тэмплтонов.
— Кстати, он привез огромную коробку с какими-то сладостями, — громко добавил Уилл, явно стараясь, чтобы его услышали в кустах. — Я, правда, ему сказал, что есть их особо некому. Взрослые обычно сладкое не любят.
— Почему это? Я очень даже люблю, — заявила Марианна.
— А еще он привез какие-то игрушки, — продолжал Уилл. — Кажется, что-то стреляющее и грохочущее. Убил бы его за это, — произнес он, понизив голос до шепота. — Но что же мы стоим? Пойдем в дом.
Уилл взял из рук Марианны небольшую дорожную сумку, и они направились в сторону дома. Марианна слышала, что в кустах за их спиной раздалось какое-то шуршание, потом приглушенный спор, снова шуршание и, наконец, послышались робкие шаги. Марианна оглянулась.
— Привет! — воскликнула она.
В ответ раздался нестройных хор голосов, состоявший из трех мальчишеских и одного тоненького девчачьего. Кроме Эдгара и Флоранс присутствовали еще два племянника Марианны, семи и шести с половиной лет, Джордан и Ральф. Компания выглядела очень даже браво и воинственно: все, включая крошку Флоранс, были увешаны ружьями, автоматами, луками и рогатками. Флоранс при этом была одета в розовое платьице в мелкий цветочек.
Марианна с трудом удержалась от смеха.
— Как дела? — обратилась она к честной компании.
— Хорошо, — буркнул Эдгар. — Видимо, он как самый старший был предводителем.
— Мы охотились на диких бегемотов, — добавил Ральф.
Эдгар глянул на него сердито. Возможно, Ральф выдал военную тайну, хранимую в строгом секрете.
— Да, — серьезно кивнула Марианна, — я знаю. Здесь много диких бегемотов. И еще слонопотамов. Когда я была такая же, как вы, я тоже на них охотилась.
— С ружьем? — заинтересовался Джордан.
— Иногда и с ружьем, но чаще с луком или с рогаткой.
— Ты умеешь стрелять из рогатки? — недоверчиво спросил Эдгар.
— Во всяком случае, раньше умела, и неплохо. Правда, я давно не тренировалась. Но я собираюсь наверстать упущенное. Тем более что Маркус приехал, а он в этом деле большой специалист.
— Специалист? — переспросил Джордан.
— Это значит, что он очень хорошо стреляет, — объяснила Марианна.
— У тебя очень красивые сережки, — выпалила вдруг Флоранс.
Марианна улыбнулась. Это были те самые сережки в форме кленовых листьев, которые ей купил Питер, когда они были на осенней ярмарке.
— Мне тоже они очень нравятся, — согласилась Марианна.
— А ты мне их подаришь? — поинтересовалась Флоранс. — Мне недавно уши прокололи. Пистолетом. Было совсем не больно.
— Флоранс, — вмешался Уилл, — так нельзя себя вести. Нельзя выпрашивать подарки.
— Да ладно, не ругай ее. — Марианна махнула рукой. — У меня есть еще одни очень красивые сережки, даже красивее этих, — произнесла она, обращаясь к Флоранс. — Такие маленькие бабочки с разноцветными крылышками. Давай я лучше их тебе подарю. А эти не могу. Мне самой их подарили. А дареное не дарят, ты же, наверное, знаешь.
— Знаю, — кивнул Флоранс. — А какого цвета крылышки у этих бабочек?
— Я же говорю, разноцветные. По-моему, голубые, фиолетовые и сиреневые. Как-то так.
За разговором Марианна успела полюбоваться трехэтажным домом, обвитым плющом, с остроконечной крышей и мансардными окнами. Центральная часть дома была украшена резным карнизом, а по краям располагались небольшие выступающие башенки. К парадному входу вела широкая каменная лестница из пяти ступеней с мраморными перилами.
Они приблизились к дому.
В одном из окон мелькнуло знакомое лицо, потом еще одно, а вскоре на крыльце появились мать, отец, тетя Фелисити, дядя Саймон, кузина Грейс, бабушка…
— Марианна, ну наконец-то! — Мама заключила ее в объятия, все остальные их обступили, соревнуясь за право обнять, потрепать по волосам и чмокнуть в щеку.
Марианна улыбалась счастливой улыбкой. Как хорошо все-таки оказаться среди родных, которые знают тебя лучше всех на свете, любят тебя такой, какая ты есть, и всегда рады тебя видеть!
— Ну как твоя работа? — поинтересовался отец.
— Как там, в Лондоне?! — пыталась перекричать его бабушка. — Наверное, стало еще больше народу и совершенно нечем дышать!
— Кажется, твои волосы стали еще длиннее, — говорила тетя Фелисити. — Сейчас это снова модно?
Марианна старалась ответить всем сразу, но ее никто не слушал.
— Надеюсь, мою любимую комнату не заняли? — спросила Марианна, наклонившись к бабушке.
— Я же им сказала, что это комната Марианны. Она всегда тут жила и снова захочет тут жить. Так что поищите себе другие. Комнат, слава богу, у нас хватает.
— Спасибо! — радостно воскликнула Марианна, чмокнула в щеку бабушку и еще кого-то, чья щека оказалась поблизости, выхватила у Уилла сумку и помчалась в дом, а потом вверх по лестнице, в свою любимую комнату, расположенную на самом верху, в башенке, почти на чердаке, и выходящую окнами на реку.
В шкафу висели ее старые джинсы и рубашки, на полках лежали уютные пушистые свитера, а у двери стояли резиновые сапоги, в которых можно гулять даже в самый сильный дождь, особенно если накинуть сверху дедушкин плащ, напоминающий палатку. Кстати, а где дедушка? Он не вышел ее встречать. Значит, чувствует себя неважно. Обострение артрита, наверное. Жутко неприятная вещь. Марианна решила переодеться и первым делом навестить деда.
Она едва успела натянуть джинсы и рубашку, как раздался стук в дверь, после чего она распахнулась. На пороге стоял Маркус, как всегда обаятельный и элегантный, несмотря на то что одет он был в поношенные джинсы и черную футболку с черепом и перекрещенными костями, видимо завалявшуюся в доме со времен его юности.
— Привет, красотка, — произнес он, улыбаясь во весь рот.
— Привет, красавчик, — в тон ему ответила Марианна.
— Прекрасно выглядишь, — продолжал Маркус.
— Давай обойдемся без официальной части. — Марианна дружески похлопала его по плечу.
— Давай, — радостно согласился Маркус и обнял ее так, что у нее кости захрустели. — Ну что, старушка, как жизнь?
— Ничего, помаленьку.
— А ты все-таки стала настоящей красавицей. И вообще… молодец!
