— Предупреждаю…
— Хорошо. Молчу. Я знаю, что ты верна мне.
Ей захотелось громко рассмеяться.
— Тебе удалось лечь на дно, и полиция больше не ищет Сару Конрой. Мы заберем картину и уедем отсюда.
— Что?
— Она принесет нам целое состояние, но сначала необходимо вернуться в Англию. — Он крепче сжал руки. — Знаю, что ты злишься на меня, но это пройдет.
Какой тщеславный человек! Даже после всего содеянного Бруно не сомневается, что она не устоит передним!
Холли уловила слабый шум позади, но Бруно ничего не слышал. Поглощенный спектаклем с собой в главной роли, он ничего не замечал вокруг. Вдруг она поняла, что нужно делать.
Пора прекратить быть маленькой серой мышкой. Настало время постоять за себя.
— Конечно, я хочу быть с тобой, — произнесла Холли, улыбаясь.
— Тогда принеси картину.
— Не могу. Ее здесь нет. Я ее спрятала.
— Где?
— В Роккасекка. Было слишком рискованно держать ее при себе, ведь меня преследовали полицейские. Возле вокзала есть маленькая церковь. Я спрятала миниатюру за алтарем.
— Расскажи подробнее.
Холли точно описала расположение тайника. Лицо Бруно покрылось потом от возбуждения.
— Мне надо немедленно попасть туда, — заключил он, высвобождаясь.
Она деланно пыталась удержать его.
— Побудь со мной еще. Я так скучала по тебе.
— И я скучал по тебе, но нельзя терять ни минуты.
— Но ты вернешься ко мне?
— Конечно, вернусь.
— Обещаешь?
— Обещаю. А сейчас отпусти меня.
Бруно вырвался из ее рук и убежал по дорожке.
Холли подождала, пока он скроется из виду, потом взглянула на человека, стоявшего в тени деревьев, и спросила:
— Вы все слышали?
— Я слышал достаточно, — сообщил Маттео, выходя из тени.
— Я боялась, что вы слишком быстро появитесь и все испортите.
— Я наслаждался каждой секундой. Когда вы поняли, что я неподалеку?
— В самом конце.
— Я думал, вы стараетесь ради меня.
— Частично. Но в основном для себя.
В темноте она не видела выражения его глаз, но чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.
— Что вы теперь собираетесь делать? — небрежно спросила Холли.
— Надо бы поднять на ноги слуг, чтобы его схватили у ворот, или, может, вызвать полицию…
— Нет. Пусть уходит.
— Miodio! — воскликнул он. — Вы жалеете его после того, как он предал вас? Вы с ума сошли?
— Жалею? Вы видели, как я влепила ему пощечину.
— Да. Никогда не думал, что женщина может ударить мужчину так сильно, с такой страстью…
— С такой злостью.
— Разве это не две стороны одной медали? Стоило ему только намекнуть, что вы могли посмотреть на другого мужчину, и вы были готовы убить его.
Но «другим мужчиной» был сам Маттео. Вспоминая детали разговора с Бруно, Холли вспыхнула. Если Фаллуччи думает, что она действительно собирается обольстить его, она умрет от стыда.
Чтобы успокоиться, Холли подошла к фонтану и плеснула немного прохладной воды на лицо. Ее сердце билось от возбуждения, которое не имело ничего общего с Бруно.
— Я была готова убить Бруно. Я вовсе не сохну по нему.
— Думаю, что сохнете, иначе вы бы просто так его не отпустили.
— Как я понимаю, далеко он не убежит. Вы же сказали, он не знает, что миниатюру нашли.
— Да, я слышал, как вы сказали ему, где она, — медленно произнес Маттео, и его осенило: — Он пойдет туда… Его схватят на месте преступления в церкви, где он будет искать миниатюру, но ничего не найдет, потому что сверток уже найден.
— Если хотите сообщить в полицию, сделайте это. Мне лично хотелось бы, чтобы он просто искал, но так ничего и не нашел…
— А миниатюра тем временем будет спокойно висеть на своем месте…
— Вот именно.
Маттео посмотрел на нее, и она с вызовом встретила его взгляд.
— Mariavergine! — прошептал он с восхищением. — Ну и хладнокровие. Уверен, вы знакомы с понятием «vendetta».
Холли кивнула.
— Да, я знаю, что такое «vendetta». Месть.
— Она сладкая, верно?
— О да, очень.
— Мои поздравления, Холли. Думаю, в вас течет итальянская кровь.
— Или вы недооцениваете англичан.
— Возможно. У вас нет угрызений совести по поводу незавидной участи, которую вы уготовили Бруно?
— Совсем никаких. Правда, был один момент, когда я начала колебаться.
— Когда он поцеловал вас?
Холли покачала головой.
— Вы переоцениваете силу мужских объятий, signore.
Он хищно улыбнулся.
— Так мне говорили. Мы все думаем, что достаточно произнести слова любви, и женщина околдована.
— Тот поцелуй открыл мне глаза, — объяснила она. — Волшебство ушло, и я увидела перед собой подлого человека.
— Буду надеяться, что никогда не навлеку на себя ваш гнев.
— Я у вас в неоплатном долгу, так что можете спать спокойно.
Они медленно пошли вместе к дому. В кабинете Фаллуччи налил ей бокал вина и поднял свой, произнеся короткое:
— Вы великолепны.
Холли рассмеялась и чокнулась с ним, качая головой.
— Почему вы так на меня смотрите?
— Стараюсь понять, что я только что узнала о вас.
— И что же вы узнали обо мне?
— Я только что совершила нечто такое, чего не может сделать женщина, у которой есть сердце. Совсем недавно я любила Бруно, а сегодня вечером отомстила ему за все свои беды. И сделала это с огромным удовольствием! И в результате вы стали лучше думать обо мне. Не отрицайте.
— Я и не собираюсь отрицать. За сегодняшний вечер вы здорово выросли в моих глазах. И вы не были бессердечной. Вы защитили себя, а он заслужил свое наказание. Не слишком суровое наказание, сказать по правде. Я принял решение не заявлять в полицию. Через некоторое время он прекратит поиски и уедет. Ничего не выиграет, но и не потеряет.
— А как вы оказались там в тот момент?
Холли вспомнила, что каждый вечер Маттео ходит на могилу жены.
— Случайно. Я прогуливался перед сном. Ваш разговор с Бруно многое прояснил мне. Не тратьте своих слез на него, он не стоит их.
— А вы когда-нибудь забываете о своих врагах?
— Никогда. Они остаются моими врагами на всю жизнь. Basta! Как только я узнаю о них, то не испытываю никаких угрызений совести по поводу своих дальнейших действий.
— Но вы можете ошибиться. А как насчет невиновных, которые могут попасть под перекрестный огонь?
Ее слова произвели поразительное впечатление на него. Маттео отступил назад и побледнел.
— Miodio, — прошептал он. — Ваши глаза видят все мои секреты?
