Хм…
Вот это точно что-то необычное. Но все равно недостаточно ошеломительное и пугающее своей новизной.
— Каковы шансы, что у «зеленых» есть открытая вакансия прямо сейчас?
Поппи взглянула на нее:
— С каких это пор ты ждешь приглашения? Предложи им сотрудничество за комиссию. Пятнадцать процентов от того, что ты для них заработаешь. Пока они не поймут, насколько ты бесценна, и не попросят тебя остаться.
— Думаю, я одобрила и подписала достаточное количество финансовых поручительств в «Бродмор НатАли», чтобы знать, как это работает.
Тори щелкнула пальцами:
— Ты профессионал, и в этом твое преимущество, разве нет?
— И они ничем не рискуют, — уговаривала Поппи. — Нет субсидирования — нет процентов.
— И кто бы ни пришел на мое место, у меня будет свой человек в комиссии по предоставлению грантов и субсидий в «Бродмор»…
Тори отхлебнула кофе:
— Вот видишь.
Было что-то жутко привлекательное в возможности стать хозяйкой своего собственного будущего. Она на сто процентов переросла то время, когда ей говорят, что и с кем ей делать.
Иззи подняла свой чай латте, Поппи и Тори сделали то же самое.
— За будущее, — произнесла она короткий тост.
Подруги чокнулись дизайнерскими кружками, которые зазвенели, как средневековые кубки, подтверждая правильность этого момента. И этого решения.
— За будущее, — в унисон ответили подруги.
Гарри был уверен, что Рифкин облился бы холодным потом, если бы знал, что накричал по телефону на сына директора и владельца «Бродмор НатАли» Уэстона Бродмора. Что велел наследнику империи «Бродмор» поработать над своими навыками общения с людьми.
Нужно признать, это была не самая изящная обратная связь, которую Гарри доводилось получать в своей жизни, но именно та честная критика, ради которой он колесил по планете.
Будь осторожнее со своими желаниями.
Дома, в Австралии, его знали как Гаррисона Бродмора. Только здесь, в Великобритании, он был известен под фамилией Митчелл. Разумеется, он не мог рассчитывать на абсолютную конфиденциальность, на самом верху знали — должны были знать, — но кроме главы службы безопасности лондонского филиала, с которого взяли клятву хранить молчание, в офисе никто ни о чем не догадывался.
Именно то, чего он хотел.
Его отец с удовольствием подтрунивал над ним, решив, что Гарри шпионит и тайно контролирует международные финансовые операции — по мнению Уэстона Бродмора, очень достойное занятие. А Гарри даже не потрудился упомянуть, что его больше интересовало, сможет ли он добиться успеха, полагаясь только на себя. Без поддержки прославленной фамилии Бродмор.
Без необходимости покупать продвижения по карьерной лестнице.
Или успехи в учебе.
Или друзей.
Найти себя. Его добрый старик хохотал бы над этим, пока в его просмоленных насквозь легких хватало бы воздуха. Как будто желание Гарри имело какое-то значение. Компания станет его, как только Уэстон Бродмор так решит. Все, что Гарри нужно было делать, — это появляться в офисе, чтобы его видели сотрудники, подписывать всякие бумажки в течение дня, а затем возвращаться домой. Самое главное — произвести внешнее впечатление.
Но лондонский директор по персоналу Рифкин, видимо, был той же закалки, что и Уэстон Бродмор, потому что проявлял не меньше жесткости и требовательности, чем президент компании. Казалось, он ничуть не удивился, что Дин не удалось вернуть, — хотя его лоб собрался бы в гармошку, признайся Гарри, как окончился его разговор с их только что уволившимся финансовым экспертом. За провал миссии пришлось дорого заплатить: ключевые функции Дин были распределены между оставшимися лучшими сотрудниками Гарри.
В итоге… Гарри приехал в воскресенье в офис, чтобы заняться кое-какими делами и тем самым облегчить участь своих самых ценных сотрудников.
Хотя со стороны эта усердная работа в выходные подозрительно смахивала на рассеянное глядение в окно.
Он подошел к своему столу и вытащил из-под кучи документов пропуск Дин и погладил большим пальцем ее фотографию.
Девять дней прошло с того вечера. С момента, когда он пересек черту. Конечно, Дин формально уже не являлась его сотрудницей. Но у него еще никогда — ни разу — не было ничего подобного с коллегами. Ни отношений, ни мимолетной интрижки, вообще ничего.
Из принципа.
Все, что касается «перьев» и «корпоративных чернильниц», отец вбил ему в голову еще до того, как Гарри поступил в университет. Учитывая, что отец с удовольствием макал свое «перо» повсюду, Гарри воспринимал подобные разговоры скорее как поучительную историю на тему «Как не попасться».
Опять же у его отца хватало личного опыта, на который он мог ссылаться. Матери Гарри, стажерке в компании «Бродмор», было девятнадцать, когда седеющий отец познакомился с ней, и, если верить пьяным историям Уэстона, она завела его настолько, что он был готов на все, чтобы затащить ее в постель. «Слияние» стало возможно после многочисленных заверений — вероятно, в письменной форме, — прежде чем девушка подпустила его к себе.
В шее Гарри что-то слегка щелкнуло, когда он повернул голову влево и потянулся.
Так… нет. Иззи уже не сотрудница, и он будет хвататься за эту формальность как за спасательный круг. И что бы там ни говорили СМИ, он не похож на своего отца. Гарри никогда ни с кем не спал из корыстных интересов и не собирался начинать сейчас.
Хотя Дин почти наверняка так считала.
Он даже не мог думать о ней как об Иззи, потому что как только он представлял себе ее имя, то практически слышал, как произносил его в ту ночь — с придыханием, постанывая, прижимаясь к ее уху, приближаясь к оргазму со скоростью паровоза. А воспоминания и переживания по этому поводу абсолютно точно не помогут ему выполнить намеченную работу.
Он бросил ее пропуск обратно на свой стол.
Айседора Дин была в прошлом. Он стоически понесет наказание за то, что не смог вернуть ее, и защитит свою команду от сомнительной игры директора по персоналу, взяв на себя часть дополнительных задач. Потирая лицо обеими руками, он повернулся спиной к окну, из которого открывался вид на деловой квартал Кэнэри-Уорф, и вернулся к куче документов у себя на столе.
Чем-то занимался он, чем-то Дин.
Сейчас все это было его.
Но ничего страшного. Он будет работать на износ, но не позволит Рифкину — или отцу — думать, что он сдался.
Он, черт возьми, докажет им, чего стоит.
Иззи поправила волосы и юбку и сделала три глубоких вдоха, прежде чем выйти из туалета на девятнадцатом этаже башни из стекла и хрома «Бродмор НатАли» в лондонском финансовом районе Теймсайд. Ее старые родные пенаты.
