— Что тут у вас за идея? — Сен взял со столика рекламку клуба.
Катя успела накидать текст, вставить картинку и распечатать флаер у секретаря в деканате. Получилось убого.
— Литклуб? Английская поэзия и проза? Ну ты даешь! Правильно сестренка говорила: ты не любишь расслабляться. Литклуб — это как учеба. Кто захочет в законное фри тайм (*свободное время — англ) допахиваться на такой фигне?
— Нам участников нужно всего двое или трое, — объяснила Катя, подавив раздражение. Фигня?
— Да это не проблема как раз, — Сен залихватски свистнул, взъерошил волосы и вышел на дорожку. — Эй, народ! Все сюда! Тут на халяву принимают в крутой клуб… а руководитель там, — парень поднес флаер к лицу, — Михаил Александрович Гордеев! Вот тут фотка! Вау, да он красавчик! Девчонки, не тормозим, записываемся! Кам он, гёлз*! (*давайте, девчонки)
Набежала толпа девушек. Юдин обещал, что сфотографируется с первыми тремя добровольцами. Катя пыталась его остановить:
— Сен, пожалуйста, ну не надо. Они все равно потом выпишутся, а для нас головная боль, — бормотала она. — Где мы потом им на замену участников найдем?
— Да. Ладно, Катюх, — парень отмахнулся. — Тейк ит изи, Кейт(*)!
(* относись к этому проще)
Сен схватил еще одну пачку флаеров, принялся нахально совать их в руки проходящих мимо студентов. Раздал почти все, но толпу больше интересовала суета вокруг столика под липой. Большинство, поняв, что это пиар акция, отходили. Кто-то сдвинул стол, и на плохо утоптанной земле он начал заваливаться. Катя попыталась поставить стол на ножки. Опять пошла кровь из руки, перепачкались остатки флаеров. Придется еще распечатывать. Нет, это не просто черная полоса, это черное болото какое-то!
Кате было неловко. Майкл просил ее поговорить с каждым новым записавшимся. Ему нужны были люди интересующиеся, серьезные, а не прибежавшие на веселую рекламу, обеспеченную местной знаменитостью.
— Сен, хватит! — рявкнула она.
Юдин не оглядываясь бросил через плечо:
— Расслабься, Кэт! Еще пара штук и пойдем в кафе пить кофе с круасанами. Кто еще не записался? Эй!
— Я.
Катя замерла. Она видела только взъерошенную макушку над головами девчонок. Но голос… Глеб протиснулся через столпившихся у столика студентов, взял флаер:
— Второкурсникам можно?
— Разумеется.
И очень жаль, что можно!
— Меня интересуют американские трансценденталисты, проза и поэзия. По ним будут занятия? Я тут их что-то не нахожу.
На Катю Глеб не смотрел, читал темы семинаров.
— Не думаю, — сухо ответила Катя. — Все, что в списке.
— Могу пойти навстречу и организовать, если интересно, — Майкл, оказывается, тоже подошел. Пожал Глебу руку. — Привет, Глеб. Ого, да у вас тут ажиотаж.
— Это так, ребята из техноложки помогают, привлекают людей, — сказала Катя, готовая провалиться сквозь землю. Поискала глазами Сена, но он был далеко, раздавал флаеры. Быстро добавила: — Никто не хотел записываться, поэтому… Но я не думаю, что кто-то останется. Нам ведь нужны энтузиасты, да?
— Ну, вот один уже есть, — Майкл широко улыбнулся. — Еще двое — и мы укомплектованы. Но с таким раздаточным материалом дело не пойдет. Нужно найти цветной принтер.
— У меня есть, — сказал Глеб. Он тоже ни разу не встретился с Катей глазами.
— Отлично! Я дам деньги на картридж, — предложил Майкл.
— Не надо, — Глеб мотнул головой. — Я же в теме… я с вами, в кружке. Пусть это будет мой взнос.
— Хорошо, — преподаватель легко согласился. — Кать, что с рукой?
Заметил, попытки спрятать окровавленный бинт были тщетными.
— Так, поцарапалась.
— Ничего себе царапинка! Сходи к фельдшеру.
— Сегодня суббота, — встрял Глеб. — В медпункте никого нет. Я помогу. У меня есть аптечка.
— Отлично! И сделайте что-нибудь с текстом на флаере. Чтобы было красиво и поэтично.
«Да чтоб вас всех!», подумала Катя.
***
Майкл помог собрать складной столик и отнес его в свой кабинет. Там сел у окна и долго смотрел, как играют листья на деревьях. Ветер. Сухой, значит, южный. Уехать, что ли, пока не поздно?
С другой стороны, он был хорош: спокоен как викинг. Почти победил минутную слабость. Ну ладно, слабость последних лет. Неправильно западать на студентку, неправильно. Но если он еще может использовать слово «запасть», а не «влюбиться», то болезнь не так уж и запущена.
Он достал телефон из кармана, на память набрал знакомый номер.
— Жень?
— Мишка? — голос в трубке принадлежал однокласснице Майкла, Евгении Граценко.
В школе они дружили настоящей, хорошей дружбой. После школы пытались встречаться, но поняли, что им лучше оставаться друзьями. У Жени уже давно был парень, кажется, дело шло к свадьбе.
— Миш, что случилось? Проблемы?
— Почему сразу случилось? Почему проблемы?
— Потому что ты очень проблемно молчишь в трубку.
— Ну да, ты права. Вы с Денисом не хотите случайно где-нибудь сегодня посидеть?
— Случайно нет. Не сегодня. Хотя хотим. Но нет, увы. Дениса вызвали по работе. Миша, я с тобой посижу. Даже пива выпью, если нужно. Только скажи: все нормально? — нетерпеливо проговорила Женя.
— Ничего смертельного. Мне нужно, чтобы меня отвлекли. Сильно отвлекли. Прям… очень.
— Не уверена, что смогу очень. Не сплетни же тебе журналистские пересказывать. Но я постараюсь. Что-нибудь придумаю.
— Спасибо, — сказал Майкл.
Глеб
— А твой… помощник? — спросил Глеб, открывая дверь в блок.
Катя покачала головой, сдвинув брови. Такое знакомое движение. Хорошо, что есть вещи, которые с годами не меняются.
— Тот, кто флаеры раздавал, — уточнил Глеб. — Ты ему сказала, что уходишь?
— А, — Катя вошла, остановилась у двери, держа руки в карманах джинсов. — Нет, не сказала. Разберется… я думаю, он парень умный. Да, кстати, давай побыстрее, у меня много дел.
Глеб пожал плечами и прошел в комнату. Принтер был новый, но нужно было снять его с полки, подключить к ноуту и настроить. Не так уж и долго, знаючи и умеючи, но Глеб тянул время.
Катя так и стояла у двери. Прислонилась к стене, согнув ногу. Оставила на коврике свои запылившиеся от земли туфли, кожаные, грубоватые, в ее новом стиле. Она стала еще привлекательнее, настолько, что земля уходила у Глеба из-под ног. Движения точные, какие-то… выверенные, как у человека с максимумом контроля. Занимается спортом? Новый имидж и ее поведение, загадочная закрытость, — это просто мука какая-то!
Временами Глебу казалось, что он вот-вот не выдержит и что-то сделает. Он не знал, что. Чувства кипели, и внутри нарастало давление, как в паровом котле. А потом вспоминались Саша и ее слова, кода она заявила о своей беременности. Отвращение к себе охлаждало лучше ледяной воды на затылок.
Катя оглядывалась по сторонам, осматривала комнату, равнодушно, как будто мысли ее были где-то далеко. Глеб порадовался, что у него чисто.
— Нам нужно поговорить, — сказал Глеб, подключая к ноуту флэшку.
Катя шевельнула губами, но ничего не сказала. Выражение лица у нее было скучающим, короткий взгляд, вскользь брошенный на Глеба, таил насмешку.
— Потому что это… — продолжил Глеб.
— Как там Маша поживает? — перебила его Катя.
— Маша? — Глеб не понял вопроса.
— Ах да, Саша, — Катя демонстративно потерла лоб. — Я просто постаралась все забыть. С глаз долой — из сердца вон. И из памяти. Как страшный сон.
— А как там Матвей поживает? — вырвалось у Глеба.
Задрожали пальцы на компьютерной мышке. Гнев. Катя хочет его уколоть. А сама?
— Гурмин?
— Ага, его-то ты, вижу, помнишь.
— Понятия не имею, как поживает Матвей Гурмин, — презрительно бросила Катя. — Больше года его не видела. Не общаемся. И да, я его помню.
Катя смотрела прямо на него. Что ей сказать? Что Саша ничего для Глеба не значит? Теперь? Это было бы смешно. И что Катя вложила в это «я его помню»? Непонятно.
