— И что означает… «Бахаристан»? — Келли с трудом вспомнила название книги, но вспомнила.
— «Весенний сад», — ответил Жан.
Он отложил книгу в сторону и внимательно посмотрел на Келли.
— Вы же пришли сюда не для того, чтобы говорить о литературе. Что вас беспокоит?
Келли дотронулась ладонью до лба. Она и забыла, зачем пришла в медицинский кабинет.
— У меня болела голова, — сказала она. — Но сейчас, кажется, все прошло.
— Вы провели слишком много времени на солнце. — Жан приблизился к ней, присел на корточки и заглянул в глаза. Его лицо оказалось на опасном расстоянии от ее, и Келли откинулась на спинку кресла.
Жан дотронулся до лба Келли.
— Раздевайтесь.
— Что? — прошептала Келли. Губы вдруг стали совсем непослушными.
— Раздевайтесь, — повторил он. — Я сделаю вам массаж.
— Нет, — испугалась Келли. — Не надо, что вы…
Келли вжалась в кресло, словно испугалась, что Жан начнет раздевать ее силой.
— Почему вы так испугались? — удивился Жан. — Я же врач. Вам сейчас просто необходим расслабляющий массаж.
— Простите, — смутилась Келли. — Веду себя неадекватно, это все солнце. Где я могу раздеться?
Она поднялась, Жан тоже встал, и опять их лица оказались близко друг от друга.
— За ширмой. — Жан кивнул в сторону, глядя Келли в глаза.
Келли не в силах была отвести глаз, она чувствовала себя кроликом, загипнотизированным удавом. Жан первым отвел взгляд. Вздохнув, он подошел к комоду и достал пакет.
— Вот вам халат. — Он протянул ей пакет, и Келли взяла его трясущимися руками. — Да не бойтесь вы. Разденьтесь до трусиков и ложитесь на тахту. А я сейчас вернусь.
Жан откинул один из гобеленов, за которым оказалась дверь, и вышел из комнаты. Только тогда Келли смогла вдохнуть полной грудью.
За ширмой она разделась и, накинув халат, подошла к тахте. Присела на самый краешек, сложив руки на коленях.
Дверь за спиной скрипнула, и Келли напряглась. Она сидела, не двигаясь и не поворачиваясь к Жану.
— Ложитесь, — тихо сказал он. — И снимите халат.
Зазвучала музыка, что-то незнакомое, волнующее, восточное. Она заполнила медицинский кабинет, так похожий на комнату восточного шейха. Носа Келли коснулся сладковатый аромат, от которого слегка закружилась голова. Или голова у нее закружилась от ожидания чуда?
Келли скинула халат и опустилась спиной на атласное покрывало. Холодная ткань остудила ее спину, и Келли задрожала. Стараясь успокоиться, Келли прикрыла глаза. Она услышала, вернее почувствовала, ведь мягкий ковер заглушал шаги, как Жан подошел к тахте. Сладковатый аромат стал сильнее, и Келли узнала запах мускуса. К нему примешивался запах ванили.
Жан дотронулся подушечками пальцев до ступней Келли, и она вздрогнула от его прикосновения. Он нежно провел по ним, потом перешел на щиколотку, на голень… Чуть-чуть дотрагиваясь до ее тела, пальцы Жана поднимались все выше и выше. Не делая ни одного резкого движения, они добрались до бедра, потом скользнули на низ живота, поднялись выше, пройдя по ложбинке между грудями, по шее, перебрались на лицо и закончили свое движение на макушке. Чем выше поднимались пальцы Жана по телу, тем больше расслаблялась Келли. Напряжение спадало, дрожь исчезла.
— Как хорошо… — прошептала Келли, когда Жан снял пальцы с ее головы.
— Это только начало, — тоже шепотом ответил он. — Всего лишь мои пальцы познакомились с вашим телом, а ваше тело с ними. Оно не отторгло их, и это хорошо.
Он вновь дотронулся до ступней Келли, но на этот раз не пальцами, а ладонью. Руки Жана были теплыми, сухими и нежными. Слегка прижимая ладони, он повторил предыдущий путь. В некоторых местах ладони замедляли движение и слегка, несильно, будто лениво, нажимали на тело, исследуя его.
Дойдя до живота, руки Жана начали производить круговые движения, спиралевидные, сходящиеся к пупку. В работу включились и пальцы, они надавливали в одних местах и скользили в других, почти не отрываясь от тела. Остановившись на пупке, ладони Жана плавно проскользнули вверх и остановились на солнечном сплетении, надавили на него. От резкого надавливания Келли охнула. Но тут же ладони перешли на груди. Жан обхватил груди руками и сдавил их. Келли почувствовала, как ее низ живота отозвался на это движение. Бедра самопроизвольно раздвинулись, дыхание участилось. Она испытала небывалое сексуальное возбуждение. Но Жан никак не отреагировал на него. Он продолжал свою работу.
Время для Келли остановилось, в голове появился туман. То ли от нежной работы рук Жана, то ли от его близкого присутствия, то ли от ароматических запахов.
А руки Жана становились все настойчивее. Они уже не поглаживали, они мяли, растягивали, нажимали, выворачивали наружу тело Келли. И это было божественно. Ей хотелось, чтобы массаж длился бесконечно, ей вообще хотелось, чтобы Жан проник в нее, вывернул ее внутренности.
Но вдруг все прекратилось. Жан нежно прошелся ладонями по ее телу, проделал несколько круговых движений по макушке и оторвал руки. Потом накинул на Келли халат.
— Сейчас вам требуется сон, — как сквозь туман, донеслось до Келли. — Поспите.
Келли нашла в себе силы, только чтобы кивнуть. Комната, а вместе с ней и Жан растворились в дымке, и Келли провалилась в сладкое блаженство.
Когда она проснулась, то в первое мгновение не поняла, где находится. Стоял полумрак, лишь в углу комнаты горела лампа под оранжевым абажуром. Лежала она на тахте, накрытая халатом. Заглянув под него, Келли увидела, что лежит в одних трусиках. И тут же все вспомнила.
Жан делал ей массаж, после которого она бессовестно, даже не поблагодарив его, заснула.
— Жан, — тихо позвала Келли.
Но никто не ответил. Келли села, спустила ноги с тахты. Тело казалось легким словно пушинка. Келли даже подумала, что может взлететь. От головной боли не осталось и следа. Она чувствовала себя будто вновь родившейся. Все печали отступили куда-то далеко-далеко и казались такими незначительными, что о них и думать не стоило.
Келли встала, накинула халат, обошла комнату, отодвинула гобелен и увидела дверь, в которую выходил Жан. Она постучалась, никто не ответил. На всякий случай нажала на ручку, но дверь была заперта.
На ширме висело ее платье. Ей не хотелось его надевать — телу было так приятно под шелковым халатом.
Подхватив платье, Келли вышла на палубу. Стояла ночь. Все-таки долго она спала. На палубе никого не было, лишь тихо плескалось море, ударяясь волнами о борт.
Келли подбежала к поручням и заглянула вниз. Сейчас море уже не казалось лазурным. Нет, сейчас оно было темно-синим, почти черным. Даже свет ламп, освещающих палубу, не проникал сквозь толщу воды, а растворялся сероватыми бликами по поверхности.
