Гром лег на кровать, заставив матрас жалобно скрипнуть. Когда они были женаты, он спал обнаженным. Однако сейчас на Громе были шорты. А под ними Кэрри заметила резинку боксерских трусов. Еще бы пояс верности надел, подумала Кэрри. Никто не обронил ни слова. Взбив подушки, они легли лицом друг к другу. Гром посмотрел на Кэрри:
— На ощупь она такая же приятная, как и с виду?
Она поняла, что речь идет о ночной рубашке.
— Думаю, да.
— Как бы мне хотелось снять ее с тебя. — Гром пропустил тоненькую бретельку между пальцами. — Но я не буду.
Кэрри стало жарко. Гром наклонился над ней:
— Ты хорошо пахнешь. Купила духи?
— Это лосьон для тела.
— Вот как? Ты вся натерлась?
— Конечно, нет, — Кэрри не собиралась обсуждать этот деликатный вопрос. — Может, сменим тему? — спросила она.
— Почему же? Из-за того, что я возбуждаюсь? Черт, да я завелся, как только вошел в комнату. Но ты права. Давай поговорим о чем-нибудь еще. — Он наконец отпустил бретельку шелковой рубашки. — Довольно сексуальных штучек. Я не смогу заснуть в таком состоянии.
— Я тоже.
Гром замолчал на секунду, но жажда узнать побольше о жизни Кэрри без него, взяла свое.
— У тебя кто-то был после меня?
Кэрри недоуменно посмотрела на него. Неужели он всерьез считаете, что она должна была жить затворницей?
— Да, у меня были другие мужчины. Немного, но были. Если ты помнишь, после нашего развода прошло двадцать лет. Двадцать!
— Ты кого-нибудь из них любила? Допустила до своего сердца?
Ей вспомнилась та чудесная птичка, которая строит несколько гнезд — для отвода глаз.
— Нет, я была осторожна.
— Ты всегда была такой. Может, поэтому мы и расстались?
— Неправда. Я очень тебя любила, — признание само сорвалось с губ Кэрри.
Да, она любила его, любила до потери памяти, но ей постоянно было страшно. Каким будет их будущее? Гром был порывистым, ласковым, нетерпимым — разным. И эта противоречивость характера любимого нравилась ей. Однако он никогда не говорил ей о любви. Единственное, что его интересовало, — военная служба.
А дом? А семья?
Гром нахмурился, и ее сердце учащенно забилось. Он выглядел таким серьезным, таким потрясающе красивым, таким ощутимо близким.
— Мне жаль, — его голос смягчился. — Я не хотел снова касаться прошлого.
— Все нормально. — Кэрри пододвинулась поближе. — Может, хватит болтать? Давай попытаемся заснуть, ладно?
Гром обнял ее, и Кэрри удобно устроилась у него на груди.
— Тогда закрывай глаза, медвежонок.
Кэрри проснулась одна. Она села на кровати, сладко потянулась, взглянула на часы и увидела, что еще только начало восьмого.
В холле раздались шаги, и в спальню вошел Гром. На нем были те же шорты, но резинка боксерских трусов была другая.
— Привет, — сказал он.
— Ты был в тренажерном зале, — Кэрри заметила капельки пота на его коже.
— Я занимаюсь каждое утро.
Кэрри посмотрела на упругие мышцы. Ей всегда нравилось его тело, но сейчас мускулы выглядели гораздо внушительнее, чем двадцать лет назад.
— Заметно.
— И как тебе результаты? — Гром сел на край кровати, явно заигрывая.
Волна желания охватила Кэрри. Она не могла оторвать глаз от темной полоски волос на его животе.
— Освежишься?
Кэрри заморгала и почувствовала, что краснеет:
— Что?
— Как насчет душа? — Гром хитро улыбнулся. — Я не возражаю против хорошей компании.
Сердце Кэрри бешено заколотилось. От Грома исходила такая бешеная энергия, что перехватывало дыхание.
Господи, ну куда же деться от его сексуальной привлекательности!
— Пожалуй, я откажусь.
— Почему?
— Я должна противостоять соблазнам.
В мгновение ока Гром откинул одеяло и прижал Кэрри к кровати.
— А я должен соблазнять тебя. Ведь именно этого ты ждешь от меня, так ведь?
Не ожидая ответа, он поцеловал Кэрри. Это был сильный и властный поцелуй.
Кэрри не сопротивлялась. Она не оттолкнула Грома, когда его язык проник в ее рот, и крепче сжала его спину, проклиная простыни, образовавшие между ними своего рода барьер, мешавший быть ближе.
Поцелуй становился все более страстным, все более глубоким. Ногти Кэрри впивались в израненную спину Грома, когда его язык нетерпеливо исследовал глубины ее рта.
Когда Гром внезапно отстранился, Кэрри с великим трудом перевела дыхание.
— Ты сволочь! — выкрикнула она, проклиная все на свете. В этот момент ей хотелось, чтобы мужчиной ее жизни был кто-то другой.
Он долго молча смотрел в ее разгоряченное лицо. Потом притянул Кэрри к себе и тихо произнес:
— Не надо было со мной разводиться, дорогая моя. Пойдем наверх, и я это докажу.
Кэрри ужасно хотелось оказаться в его комнате. Когда-то они часто занимались любовью в душе. Гром вставал перед ней на колени, она в экстазе запрокидывала голову, и лишь горячие и упругие струи воды разделяли их…
— Я много чему научился.
— Да уж, у тебя было время попрактиковаться. — Она помолчала. — Убирайся.
Гром сильно сжал ее запястья, глаза его потемнели.
— Потом будешь жалеть, — проговорил он.
— Я тоже кое-чему научилась.
— Вот и докажи это. — Гром прижался к ней бедрами. — Пойдем наверх.
Кэрри высвободилась из его рук. Ее уже не волновало, что друзья не ведут таких разговоров. Друзья? Откуда всплыло это слово? Ах да, Гром говорил, что они будут налаживать дружеские отношения… К черту! Ей хотелось заняться с Громом любовью, и немедленно.
— Отлично, — она отшвырнула простыни. — Но думаю, что и моя душевая подойдет.
— У меня презервативы наверху, — сказал он и снова привлек к себе Кэрри. — Поверь, они нам понадобятся. Я буду лучшим любовником в твоей жизни.
— Это мы еще посмотрим, — поддразнила его она.
Кэрри чувствовала, как сильно напряглось его тело. Он всегда был лучшим, но Кэрри не могла признаться, что никто другой за эти двадцать лет не доставлял ей такое наслаждение.
— Именно этим мы сейчас и займемся.
Гром схватил Кэрри на руки и понес наверх.
По дороге он не прекращал целовать ее, страстно и неистово. Быстро пересек свою комнату, вошел в ванную и задвинул за собой пластиковую дверь душа.
— Разве в душе не раздеваются? — игриво поинтересовалась Кэрри.
— Еще не время.
Гром повернул кран, и на Кэрри обрушился теплый дождь.
Тонкая ночная рубашка, мгновенно став прозрачной, прилипла к ее стройному телу, и Гром отступил в сторону, любуясь этим великолепным зрелищем. Затем он опустился на колени и прижался губами к ее бедрам. Кэрри застонала. Возбуждение, охватившее ее, было настолько сильным, что она едва удержалась на ногах. Щеки ее раскраснелись, соски затвердели. Она запустила пальцы в мокрые волосы Грома, чуть пригнулась, повернула его лицо к себе и поцеловала.
