— Вы можете это доказать?
Айрин немного подумала.
— Я… У журналистов есть карточки представителей прессы, не так ли? — Она наклонилась и достала из ящика стола сумочку. — Можете осмотреть мои вещи, если хотите.
С опозданием она сообразила, что в бумажнике лежит ее лицензия на сыскную деятельность, но Айрин испугалась напрасно.
— Вряд ли вы стали бы повсюду носить с собой такой компрометирующий документ, — сказал Роуленд, не принимая ее предложения. Тем не менее выражение его лица немного смягчилось. — Вы можете поклясться, что не собираете материал для книги, бульварной газеты или чего-нибудь еще в этом роде?
— Да, — уверенно ответила Айрин.
— Это не свободное журналистское расследование? И не попытка сделать захватывающий драматический сюжет для телевидения?
— Нет. — Несмотря на облегчение, колени у Айрин все же дрожали. — Поверьте, я никогда не работала на средства массовой информации.
Он, казалось, целую вечность изучал ее раскрасневшееся лицо, а затем сделал жест, как она надеялась, означавший отпущение грехов.
— Хорошо… Хорошо, я верю вам. Но если выяснится, что вы все же солгали… — Роуленд не удосужился высказать свою угрозу до конца, но Айрин и так понимала, что ничего хорошего это не сулит. Ей не представится второго шанса, если он разоблачит ее.
— По-моему, вы все очень доходчиво объяснили, мистер Роуленд.
Она обрадовалась, что Ли воспринял ее слова как окончание разговора. Когда Роуленд вышел, Айрин обессиленно поникла. Похоже, этот человек был намного опаснее, чем ей представлялось.
Ли последний раз поднял гири на вытянутых руках и, опустив их, лег на пол с колотящимся сердцем. Проклятье! — с отвращением подумал он, стараясь восстановить дыхание. Я абсолютно не в форме! Слишком много ночей я провожу наедине с бутылкой, вместо того чтобы проводить их с женщиной, усмехнулся он про себя. Если у секса и есть какие-то преимущества, то главное — это то, что он не позволяет мужчине толстеть.
Он глубоко вздохнул и встал. Все, что мне нужно, — это душ, убеждал себя Ли. Он почувствует себя намного лучше, если смоет липкий пот. А потом, когда убедится, что его безмятежность уже ничто не сможет возмутить, поедет и заберет Кристи. Эти дополнительные свидания стали одним из завоеваний его последнего визита в суд, и Ли не намеревался делать ничего, что позволило бы лишить его этой привилегии. Даже если сама мысль о том, чтобы войти в дом Коппеллов, претила ему.
Выходя из гимнастического зала, расположенного в подвале дома, и поднимаясь по лестнице на первый этаж, Ли то и дело ловил себя на том, что думает о Айрин Тревор. Ему было немного стыдно за то, как он повел себя с ней накануне. Он прекрасно осознавал, что набросился на женщину без особых причин. У него не было никаких оснований обвинять ее в том, что она выдает себя за нечто большее — или меньшее, — чем является на самом деле. Айрин сказала, что не считает его убийцей, но это было до того, как он фактически обвинил ее в сотрудничестве с желтой прессой.
Ли вошел в спальню и направился в ванную, сбрасывая по пути майку и шорты. Сняв кроссовки, он шагнул в душевую кабину и включил горячую воду. Намыливая плечи, он гадал, почему ему все время приходит на ум Айрин Тревор. Может быть, из-за того, как он повел себя с ней, ему и показалось необходимым привести себя в норму, прежде чем отправляться в дом родителей его жены? Возможно, благодаря ей он понял, что своим состоянием может вызвать неудовольствие Пола Коппелла? Явившись туда, источая негодование и злость, он только даст козыри в руки бывшему тестю.
Наверное, я должен быть благодарен этой Тревор, думал Ли, возвращаясь в спальню. Интересно, что она должна теперь о нем думать. Возможно, ему следует извиниться за этот «наезд». Оставалось только надеяться, что он не очень напугал ее. Маккорд будет недоволен, если его протеже решит уволиться.
Ли с тоской оглядел комнату. Это была самая маленькая спальня в доме. Он перебрался сюда с хозяйской половины, когда умерла Синтия. Надо бы заняться переустройством, но он был начисто лишен энтузиазма. Если — когда! — вернется Кристи, все будет иначе, убеждал себя Ли. Он снова почувствует, что это его дом…
Поместье Коппеллов располагалось на противоположной окраине городка. Семья владела этими землями больше ста лет. Сам старик уже давно отошел от активной деятельности, но передал дело в руки очень толковому управляющему.
Насколько было известно Ли, Пол всегда жалел о том, что его жена после рождения дочери не могла больше иметь детей. Он хотел наследника и, когда сама Синтия ожидала Кристи, надеялся, что родится мальчик. Впрочем, когда этого не случилось, никто не стал особо переживать. Ли тоже думал, что рано или поздно у них появится и сын. Тогда он не знал ни того, что Синтия окажется неверной женой, ни того, что ребенок, которого она зачнет, будет не от него.
Невозможно не испытывать никаких эмоций, думал Ли, въезжая в распахнутые ажурные ворота. Пусть он уже не любил свою жену к тому моменту, когда та умерла, но его не мог оставить равнодушным факт, что здесь она родилась. Сюда он часто приезжал в первые месяцы знакомства с Синтией, и именно в этот дом однажды предложил им переехать ее отец после своей смерти.
Ли всегда старался быть любезным с тестем и надеялся, что однажды они станут друзьями. Но потом Синтия погибла, а Пол обвинил зятя в причастности к происшедшему. Даже мать Синтии, которая оставалась нейтральной в течение всего их брака, перешла на сторону мужа.
Нет ничего удивительного, думал сейчас Ли, в том, что я был так разбит. Весь его мир в одночасье разлетелся вдребезги. И единственным утешением было напиться до бесчувствия, чтобы не понимать, что происходит. Кристи была слишком мала, слишком беспомощна, чтобы служить ему утешением. Вполне закономерно, что ее дедушке без труда удалось доказать властям необходимость позаботиться о девочке, до тех пор пока отец не будет в состоянии делать это сам. Руки Ли крепко стиснули руль. Слишком болезненными были эти воспоминания. Но он понимал, что нельзя появляться перед Полом Коппеллом в столь воинственном настроении. Он должен убедить его, что твердо намерен добиться восстановления опеки над дочерью и вполне способен воспитывать ее.
И это действительно так, свирепо сказал он себе. Горечь, которая еще оставалась в душе, была направлена только против него самого. Он был дураком, но этот урок, давшийся ему так нелегко, усвоил хорошо. Если он вернет Кристи, то никогда больше не повторит подобной глупости… Дверь ему открыла сама Нэнси Коппелл. Ли, который ожидал увидеть экономку, мгновенно насторожился. Хотя мать Синтии была не так враждебно настроена по отношению к нему, у нее не было привычки открывать двери. Для этого существовала великолепно вышколенная прислуга.
