— Хватит! — Мария со злостью оттолкнула его. — Наслаждение — это пустота. Оно убивает!
— Что? — Сен-Клер был изумлен.
— Да, запомните это. Быть может, вам это пригодится… От наслаждения ничего не остается, когда оно заканчивается. А для жизни — для настоящей жизни — этого слишком мало. А теперь уходите.
— Нет!
— Немедленно… — тихо прибавила Мария.
Тот был ошеломлен. Он, не найдясь совершенно, что ответить на такой решительный отпор, немного постоял, а затем молча ретировался, решив про себя попытать непременно счастья в другой раз.
Мария в изнеможении опустилась на кресло и положила голову на ладони. Она хотела заплакать, но не смогла выдавить из себя ни единой слезинки.
— Успокойся…
Мария вздрогнула и обернулась. Сзади стоял Андре, его руки лежали на ее плечах. Она слабо вздохнула и прижалась щекой к его руке:
— Я люблю тебя… Я никогда так этого не понимала, как понимаю теперь.
— Я тоже люблю тебя. — Андре опустился перед женой на колени. — Никто не в состоянии ничего изменить в нашей жизни, если мы сами этого не захотим… Поверь мне… Этот человек, да и любой другой, не причинит тебе вреда, если ты сама только не проявишь слабости. А ты ее не проявишь, я знаю. Верь мне!
— Да, я верю… — тихо ответила Мария.
— Вот и славно…
Постоянные отлучки мужа, его равнодушие и пустые отговорки какими-то делами довели Жюльетту до полного отчаяния. Но последней каплей стал разговор с супругом, который состоялся в тот самый день, когда Мария прогнала Сен-Клера. Жюльетта ничего этого не знала, а потому дурное настроение мужа еще более поразило ее. Она, как и обычно, прождала его почти полночи. Едва Сен-Клер вошел в дом, как жена окликнула его:
— Арман!..
— Что? Ты опять не спишь? — В голосе Сен-Клера прозвучал сдержанный гнев.
— Но я ждала тебя… Я волновалась… — Голос Жюльетты задрожал.
— Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не ждала меня. В конце концов, у меня могут быть дела! Важные дела, которые задерживают меня!
— Но, Арман…
— Или ты, может быть, подозреваешь меня в чем-то? — Сен-Клер перешел в наступление.
Он подошел к жене и взял ее за плечо:
— Ступай к себе!
— Арман, ну что ты…
— Жюльетта, я прошу тебя раз и навсегда оставить меня в покое! — вскричал Сен-Клер в раздражении.
— Ты… ты совсем не любишь меня… — прошептала Жюльетта, на глазах ее показались слезы. — И мне больно! Ты делаешь мне больно!
— Прости меня… — пробормотал он, убрав руку с ее плеча. — Я не хотел. Но пойми, что ты меня злишь страшно своими ожиданиями, допросами…
— Но я вовсе не допрашиваю тебя! Я волновалась, я… Разве ты не понимаешь, что мне плохо! Ты совсем бросил меня здесь… Я одна, у меня нет друзей, нет никакого общества, а ты… — Жюльетта заплакала.
Сен-Клер поморщился: его страшно утомила эта сцена, эти слезы и упреки. Жена вообще казалась ему досадной помехой. Теперь ему хотелось думать о Марии, об их объяснении и о том, что еще надо предпринять для того, чтобы завоевать ее благосклонность. Конечно, он должен был больше времени уделять жене, но где было взять это время? Все оно уходило на приятелей, на развлечения, на поездки. Жюльетта была обузой, которую его вынудили на себя повесить обстоятельства и желание поправить свое финансовое состояние.
— Я прошу тебя: ступай в постель… — утомленно пробормотал Сан-Клер.
Жюльетта ничего не ответила, она только молча отвернулась и ушла прочь.
* * *
Огромная замковая зала, наполненная людьми, была освещена красноватым пламенем камина и десятком свечей. Под дубовой балюстрадой расстилался празднично украшенный обеденный стол, за которым собралась добрая сотня гостей.
Все были очень богато одеты.
— За короля Франциска Первого! Наш первый тост! — поднял кубок кто-то из гостей.
— За короля Франциска! — послушно взметнулись вверх кубки.
Мужчина, сидевший во главе стола, поднялся и грубо поднял на ноги женщину, сидевшую рядом с ним. Он протянул ей кубок и принудил ее отпить из него. С необыкновенной роскошью одетая, блистающая гранями драгоценных камней, но страшно бледная молодая женщина повиновалась.
Стены замка отражали громкий смех гостей, звон кубков и ножей, треск камина и собачий лай. Вино лилось рекой. Пальцы молодой женщины, украшенные богатыми перстнями, крепко сжимали кубок, а глаза ее тревожно смотрели по сторонам. Потом мужчина велел ей сесть, и она опустилась на свое место.
Сидевшая с другой стороны от мужчины молодая цыганка кинула злобный взгляд на молодую женщину. Но тут же ее взгляд погас и перешел на мужчину, который склонился к ней. Мужчина обнял се за талию и поцеловал в губы. Она сладострастно ответила ему, а молодая женщина побледнела и отвернулась.
В камине ярко вспыхнул огонь, за окном началась гроза, но все это потонуло в криках пирующих в зале гостей…
* * *
На следующее утро Жюльетта проснулась и почувствовала такую слабость, что не в состоянии была подняться с постели.
В комнату пришла горничная, раздвинула занавески на окнах и взглянула на хозяйку:
— Мадам, вы плохо себя чувствуете? — лицо служанки было испуганным.
— Нет, с чего ты взяла? — Но Жюльетта и сама удивилась тому, как слабо звучал ее голос и с каким трудом далась ей эта фраза.
— Вы так бледны…
— Это ничего… А господин де Сен-Клер… Он дома? — запинаясь, спросила молодая женщина.
— Нет, мсье уехал рано утром по делам…
— А-а… — протянула Жюльетта. — Люси, принеси мне кофе сюда, пожалуйста.
Горничная вышла, но, когда она вернулась, Жюльетта, вдохнув кофейный аромат, поняла, что не сможет выпить ни глоточка. Должно быть, она стала выглядеть еще хуже, так как Люси всплеснула руками и выбежала из комнаты, призывая мадам Леблан.
Экономка поднялась в комнату хозяйки и сразу же, не терпящим возражений тоном сказала, что посылает за врачом.
В людской, в которой и так не стеснялись сплетничать о хозяевах, разговоров стало еще больше. Люси причитала, жалея бедняжку-госпожу и всячески понося ее мужа, конюх Жером, как мужчина, считал свои долгом поддержать хозяина; а экономка пыталась навести порядок и заставить всех работать.
— Как ты можешь, Жером! — вскрикивала Люси. — Как можешь ты защищать хозяина!
— От такой бледной и печальной жены любой муж сбежит!
— Несчастная хозяйка не была бы такой печальной, если бы ее муж больше времени проводил подле нее! Ведь они ни разу ни одного вечера почти вместе не провели!
— Не стоит вам судачить об этом, — строго заметила мадам Леблан. — Ступайте-ка по своим делам!
