— Девишник, так девишник, — определенно сказала она.
Оксане сразу же показалось страшно душно в машине, которая простояла целый день на солнцепеке. Но лишь только Валентина выехала за город, как в салоне посвежело. Пахло скошенной травой, полями, лесом.
Женщины выехали на Ярославское шоссе. Слева показались веселые луковки церквей семнадцатого века, трогательные и милые в своей безыскусности.
— Купаться я тебе не предлагаю, хоть и это неплохо.
Оксана чуть не вскрикнула, когда Валентина без всякого предупреждения пересекла разделительную полосу и съехала по крутому откосу на сельскую проселочную дорогу. За машиной потянулся густой шлейф пыли. Валентина попросила закрыть окна. Но все равно пыль уже скрипела на зубах, покрывала вспотевшее лицо.
— Наверное, придется все-таки искупаться, — вздохнула Валентина.
Они объехали разбитое на маленькие пятачки поле. Повсюду была натянута колючая проволока, вкопаны столбы. Кто-то из новых землевладельцев отличился, поставив на своем участке сторожевую вышку и обнеся его жестяной, непреодолимой высоты изгородью.
— Боже мой, неужели люди не понимают, — сказала Валентина, — что куда проще заработать деньги и купить все это на рынке, чем целыми днями возделывать один маленький пятачок земли.
— Некоторым проще так, — пожала плечами Оксана. — Ты знаешь, вот у меня никогда в жизни не было мечты построить дачу, потому что с самого детства дача у меня связана с огородом. Нет, я не говорю, что копаться в земле — это грех. Но кто для чего создан. Я, например, знаю, мои руки просто не способны что-нибудь вырастить.
Машина еще раз свернула. На этот раз Оксана уже догадалась ухватиться за приборную панель, и они оказались на пустынном берегу реки. И место для лежания отыскалось как по заказу. Среди кустов орешника, обступивших в этом месте берег Клязьмы, нашлась небольшая полянка, сплошь залитая солнцем. Здесь и устроились Валентина с Оксаной.
Надув ножным насосом матрасы, они растянулись на прикрытом со всех сторон месте.
— Какая гадость эти купальники! — проворчала Валентина, освобождаясь от одежды.
— Ты считаешь, тут можно загорать совсем без ничего? — поинтересовалась Оксана.
— А почему бы и нет?
— Все-таки может прийти кто-нибудь из огородников или местные ребята.
— А ты думаешь, они не станут цепляться к нам, если мы будем облачены в купальники? — резонно поинтересовалась Валентина.
Сперва Оксана Лозинская чувствовала себя неловко в присутствии подруги, но, увидев, как та преспокойно себя ведет, тоже нашла удовольствие в том, чтобы подставить солнцу обнаженное тело.
— Как хорошо быть одной! — наконец-то после недолгого молчания проговорила Оксана.
Валентина улыбнулась.
— Это тебе теперь так кажется. Посмотрим, что ты запоешь через неделю.
— Я могу жить точно так же, как и ты, вспоминая о мужчинах от случая к случаю.
— От какого случая к какому случаю? — поинтересовалась Валентина.
— Ну, скажем, так: когда мне этого захочется.
— Это не лучший ответ, — повернулась на бок Курлова.
На ее еще не попадавшем в этом сезоне под солнечные лучи теле проступили красные пятна.
— Представляешь, Оксана, какая прелесть — загореть всей, абсолютно равномерно — так, чтобы не было даже белой полосы.
— А по-моему, наоборот, — Оксана пожала плечами, — мужчин возбуждают белые полосы от купальника.
— Может быть, — задумалась Валентина, — это как бы одежда наоборот: прикрыто все, что и так доступно взгляду, а то, что нужно — обнажено.
— Так может, мы с тобой совершаем ошибку?
— Нет, Оксана. Согласись, приятно лежать под солнцем без всякой одежды.
— А еще, наверное, приятнее — знать, что кто-то на тебя в это время смотрит.
— Это уже извращение, — сказала наставительно Валентина.
— А разве извращенцам не бывает приятно?
Женщины засмеялись.
Текла, легко журча, река, покачивались в водном потоке водоросли. Гудели, стрекотали, щелкали насекомые, солнце согревало землю. Оксана лежала, прикрыв глаза, подставив всю себя солнечному свету, ветру.
«Свободна. Свободна», — думала она.
И ей показалось, что земля исчезает под нею, она парит в воздухе.
До нее словно бы издалека долетел голос Валентины:
— А ты не хотела бы по приезде в Москву позвонить своему мужу? Или без предупреждения заехать домой с таким видом, словно бы ничего и не случилось?
— Я уже думала об этом.
— И что же?
— Главное — не открывать дверь своим ключом и звонить как можно дольше.
— Интересно, почему? — поинтересовалась Валентина.
— Ну не хочу же я, в самом деле, застать Виктора вместе с Эллой в моей кровати. Пусть спрячет ее куда-нибудь подальше, в платяной шкаф, а потом посреди ночи, когда эта сучка уже начнет задыхаться от нафталина, я возьму лыжную палку и проткну ее сквозь свои наряды.
Валентина опасливо посмотрела на свою подружку.
— Ну-ну, не надо, не перебирай. Она тоже имеет право на существование.
— Да, но не в моей постели.
— Да плюнь ты на нее. Не все ли тебе равно, с кем еще сит Виктор?
Первая ночь, проведенная в чужой квартире, показалась Оксане Лозинской не лишенной очарования. Они посидели с Валентиной далеко за полночь на кухне, выпили бутылку сухого вина и даже немного поплакали. Затем хозяйка постелила своей гостье в большой комнате, а сама пошла спать в маленькую. Уснула Оксана на удивление легко, а проснулась довольно поздно.
В воскресенье женщины вновь ездили загорать за город. Правда, теперь ощущения уже не были столь острыми, сказывалась привычка.
Поэтому Оксана даже немного обрадовалась, что наступил понедельник и теперь нужно идти на службу. Если эти два дня она совсем не задумывалась о своем будущем, то теперь по дороге на работу она принялась рассуждать. Можно было вернуться к Виктору, да еще и при этом заставить его чувствовать себя виноватым. Можно было навсегда расстаться с ним и, чтобы проявить максимальное благородство, ничего с него не потребовать.
Но она прекрасно знала своего мужа Виктора Лозинского. Он не позволил бы ей уйти просто так. Первые дни он, возможно, будет наслаждаться свободой, делать всякие глупости. Но вскоре Элла Петракова наскучит ему, ведь нельзя же всерьез увлечься подобной женщиной. И он придет просить у нее прощения.
Оксана так размечталась, что чуть не проехала свою остановку. Идти до бюро оставалось не так уж много, и она замедлила шаг. Ей хотелось, прежде чем позвонить в дверь и встретиться взглядом с вахтером, окончательно решить, что же она будет делать дальше. Женщина понимала, такая мысль безумна и нереальна. Невозможно за пять минут решить все свои будущие проблемы. Но ей хотелось хотя бы в общих чертах представить себе жизнь одной.
