Кто-то хотел просто насладиться душевными травмами Монтгомери Холдена? Но у Монтгомери не было врагов, по крайней мере, таких, о которых он знал бы, кого крупно обидел и так далее. Монтгомери Холден не поступал так с людьми, вольно или невольно.
Обычно мир таков, какие энергии мы ему посылаем, а Монтгомери Холден никому не переходил дорогу и не делал ничего такого, что противоречило бы его моральным устоям. И обычно люди тоже отвечали ему положительной энергией.
Если это было выгодно кому-то, кто хотел разлучить его с Ребеккой Макконахью, то таких людей Монтгомери Холден тоже не знал. Не мог же в самом деле этим человеком оказаться тот неведомый врач из клиники, который лечил Ребекку и за которого, по словам Джулии Роджерс, Ребекка потом вышла замуж. Это полный абсурд.
И действительно ли Ребекка вышла замуж за своего лечащего врача? Вышла ли она тогда замуж вообще? Ведь Монтгомери тоже ничего не знал об этом.
Если был кто-то, кто хотел, чтобы Монтгомери Холден остался одинок, если и была такая женщина, то сложно сказать, на что она рассчитывала. Если рядом с Монтгомери Холденом сейчас и находились какие-нибудь женщины, то со всеми ними он общался с таких давних пор, когда дружеские отношения в нечто большее уже не перерастают.
Ну, может, конечно, иногда у кого-нибудь и перерастают. Но только в случае с Монтгомери Холденом это произойдет тогда, когда все реки одновременно выйдут из своих берегов, но такое планете пока не грозило.
И потом Монтгомери Холден был однолюб. Он до сих пор любил Ребекку Макконахью. Уж столько лет прошло. А он все равно ее любил.
— Может, поделишься своими мыслями? — прервал размышления Монтгомери Роберт Фонтейн.
— Ты думаешь, он о фильме размышляет? — сказала Аманда Стайгер.
— Ну а о чем же еще? — сказал Роберт Фонтейн. — Если мы на съемках, и у нас на носу следующая сцена, а скоро солнце начнет палить так, что вся моя пицца для очередных дублей расплавится.
— Друзья, вы правы, — наконец-то взял себя в руки Монтгомери Холден. Он открыл глаза. — Сейчас пойдем. Еще одну минуточку. — Он уже сосредоточился и собрался встать.
— Тогда, если можно, я кое-что скажу, — начала Аманда, — я как раз уложусь в эту минуточку.
Роберт вопросительно посмотрел на Аманду. В то ли время она начинает этот разговор? Аманда кивнула. Время самое подходящее, если они вообще собрались об этом наконец поговорить с Монтгомери.
Монтгомери Холден остался сидеть в шезлонге и вопросительно посмотрел на Аманду.
— Монти, мы с Робертом собираемся тебя женить, — без обиняков сказала Аманда Стайгер.
Монтгомери Холден приподнял бровь.
— Я не ослышался?
Он посмотрел на Роберта. Роберт Фонтейн с улыбкой развел руками.
— Да, друг, — сказал Роберт, — пора.
— Что пора? — сказал Монтгомери.
— Жениться тебе пора, — сказала Аманда, — тебе уже за сорок перевалило, Монти, это даже уже не смешно. Уже все самые заядлые холостяки в этом возрасте переженились.
Монтгомери Холден улыбнулся. Его друзья опять что-то придумали.
— Согласен, — сказал Монтгомери Холден.
Роберт Фонтейн и Аманда Стайгер потеряли дар речи. Вообще-то они уже не в первый раз пытались завести этот разговор, но каждый раз Монтгомери Холден уходил от этой темы.
— Монти, ты, правда, согласен? — осторожно сказала Аманда.
— Правда-правда, — кивнул Монтгомери.
Аманда совсем растерялась.
— А у вас есть кто-то на примете? — совершенно серьезно спросил Монтгомери Холден.
— Пока нет, — обескураженно сказала Аманда.
— Что ж вы так плохо подготовились? — сказал Монтгомери Холден.
— Ты же постоянно отказывался разговаривать на эту тему, — сказала Аманда Стайгер, — а ведь мы и правда могли бы тебе кого-нибудь посоветовать.
— Только давайте кого-нибудь не из мира кино? — попросил Монтгомери Холден.
— А из какого мира? — удивленно поинтересовался Роберт Фонтейн.
— Из простого, — улыбнулся Монтгомери, — из самого обычного.
— Это кто, извини, какие-нибудь журналистки, музыкантши? — уточнил Роберт.
— Нет-нет, вообще не из творческого мира, — сказал Монтгомери Холден, — давайте каких-нибудь парикмахерш, можно даже кого-нибудь из мира кулинарии.
— Роберт, — покачала головой Аманда, — ты не видишь, он над нами издевается.
— Почему издевается? — не понял Роберт.
— Ну о чем он будет разговаривать с женщиной из мира кулинарии?
— А зачем им о чем-то разговаривать? — сказал Роберт Фонтейн.
Аманда Стайгер сердито посмотрела на мужа, показывая взглядом, что все мужчины таковы — проблема серьезная, а они опять несерьезно к ней относятся.
Монтгомери Холден улыбнулся. Издалека ему уже махал ассистент режиссера.
— Друзья, за этой милой беседой мы можем пропустить вашу следующую сцену, а у нас график, — сказал Монтгомери Холден, — и должен напомнить, что у твоей очередной пиццы весь сыр скоро потечет, — сказал он Роберту Фонтейну.
Аманда Стайгер и Роберт Фонтейн в глубокой задумчивости отправились на съемки своей следующей сцены. Нужно будет опять поднять этот вопрос чуть позже, подумали они.
Все-таки не должен человек оставаться один. Даже его окружает большое количество людей, интересная работа и хорошие друзья.
Возле каждого человека на этой земле должен быть кто-то очень-очень близкий. Особенно возле такого замечательного и интересного человека, каким был Монтгомери Холден.
Я не должен показывать ей, что узнал ее, думал тем временем Монтгомери Холден. Я никак не должен сейчас этого делать.
Это нельзя было делать хотя бы потому, что он еще не знал всей правды о Ребекке Макконахью. Он не знал, как она жила все эти годы. Что произошло в ее душе после трагедии. Как изменился ее внутренний мир. Почему она молчала все эти годы. Почему не хотела его видеть. И Монтгомери не знал, хочет ли она видеть сейчас.
Монтгомери Холден пока ничего не знал о ней. Сейчас ему нужно было знакомиться с ней заново. И Монтгомери был к этому готов.
В это же самое ясное и солнечное утро Ребекка Голди уже почти совсем успокоилась. У нее не болела с утра голова, и она улыбалась простым шуткам Линды и миссис Корнуэл.
— Предлагаю вечером устроить девичник и сделать барбекю, — сказала миссис Корнуэл, удобно расположившись в кресле Линды.
Дело шло к обеду, а клиентов было, как всегда, раз-два и обчелся.
— Это все из-за того, что к лету все сами обзаводятся профессиональными машинками для стрижки волос, — говорила обычно миссис Корнуэл.
