жаловаться не будет. Он мужчина, и ему не по душе быть ябедой. Лучше сам всё решит.
Но вообще дурак! Если бы воспользовался хоть каплей того, что ему отец предлагает, то такую бы власть приобрёл… Такой бы силой был бы награждён, что я была бы спокойна. Но нет… Упрямый! Как и я…
Может, всё дело в родителях? Они же нас такими упрямыми и независимыми воспитали. Да-да! Это все они!
Дверь отворяется, и парень входит в дом. У меня медленно отвисает челюсть от вида, в котором он явился. Хочется крикнуть и своим ором перебудить весь дом, но… тогда я точно ответов не получу.
— Вик… — шепчу, прикрыв рот ладонью от ужаса.
— Роза? — переспрашивает, звучно сглотнув, заглушив даже звук телевизора. — Ты почему не спишь? Время позднее.
— Тебя ждала, — смотрю огромными глазами на его разбитую губу, назревающий под челюстью синяк и пластырь на брови. — Это что такое?! — шиплю на него, просыпаясь от шока. — Ты что, с ума сошёл? Кто это с тобой сделал? Скажи мне, и я ему руки оторву с корнями и глаза выколю, чтобы и в сторону твою забыли, как смотреть.
— Да так… — отводит взгляд, делая вид, что делает он это не чтобы правду скрыть, а чтобы разуться. — Подрался около клуба с одним придурком. Представляешь, решил он к девушке одной пристать. Она ему говорит, что не хочет, а он… В общем, я за неё заступился, и мы повздорили.
— Скажи мне, как он выглядел! Я его найду!
— Зачем? — спрашивает, подняв на меня глумливый взгляд. Хочет ещё улыбнуться, но разбитая губа не даёт открыть вид на одну из самых красивых и прекрасных улыбок, которые мне доводилось видеть. — Цветочек, я даже не запомнил, как он выглядит. Не переживай! Бывает. Парни иногда дерутся. Тем более он пьяный был. Всё как обычно. Просто сила у мужика есть. Вот и зацепил меня.
— Он сделал тебе больно! И он должен за это заплатить своими муками и кровью!
— Ну, я тоже в долгу не остался, — хмыкает Виктор и идёт в свою комнату.
Я за ним, не давая скрыться и не ответить на все мои вопросы. Я сейчас ещё больше за него переживать начала. А вдруг всё лицом не обошлось и у него что-то сломано?
— Виктор… — захожу в его комнату вместе с парнем. Запираю за собой дверь и прищурено рассматриваю его, сканируя на предмет хромоты, перекоса туловища или чему-нибудь подобному. Что-то должно мне указать на перелом костей. — А почему у тебя скованы движения? — смотрю ему прямо в глаза, чтобы не смел мне врать.
Я его сейчас как орешек расколю и выясню, что всё же произошло в том чёртовом клубе.
— В каком смысле? — хмурится в ответ, думая, наверное, что я глупая и не понимаю, что происходит. Но я точно уверена, что у него что-то с рёбрами. Он даже поворачивается аккуратно и без лишних резких движений. Обычно он так себя не ведёт.
— Снимай рубашку! — приказываю ему. — Немедленно!
— Роза…
— Быстро я сказала! — рычу на него. — Иначе я сейчас закричу, и сюда придёт папа. И он-то тебя разденет. До того, в чём мать родила. Тебе решать добровольно мне покажешь ушибы или это сделает папуля. Но если это сделает он, то только моими нотациями ты не обойдёшься.
— Ты много себе позволяешь, цветочек, — недовольно проговаривает, расстёгивая пуговицы рубашки. — Я сделаю это из уважения к тебе, а не из-за шантажа. И всего лишь один раз уступлю. Больше это не повторится.
Ну да, ну да, так я и поверила!
Парень, ты мне власть в руки дал ещё в детстве. Научил собой манипулировать. И ты думаешь, что я после твоих слов резко разучусь? Мечтать не вредно!
— Так я тебе и поверила, — посылаю ему кривую улыбку, наблюдая за тем, как постепенно оголяется его грудь и живот. А затем и спина, когда он стягивает рубашку со своего тела и поворачивается ею ко мне.
— Я так и знала! — восклицаю, увидев красное огромное пятно с правой стороны рёбер. — Это что?! Тоже девушку защищал?
— Да, — кивает. — Говорю же, подрались мы. Ничего такого. Попало по лицу и ребру. Переломов нет. Меня врач осмотрел.
— Врач? В клубе? — уточняю, не веря его словам. Что-то он воду мутит и меня за дуру держит.
— Мы скорую вызвали.
— У нас теперь рентген в скорой есть? — окончательно убеждаюсь, что он мне лжёт и даже не краснеет. Ну, не считая гематомы на правой стороне рёбер. Но она не краснеет, а темнеет.
— Роза, не придирайся к словам! Врач меня осмотрел и точка! Всё хорошо со мной! — не выдерживает моей опеки и того, что я не такая уж и наивная, какой он решил меня выставить.
— Завтра пойдём к врачу вместе, — ставлю его перед фактом. — Ты пока переодевайся, а я за льдом пойду. Надо приложить его к скуле и твоему ребру. Иначе к утру худо будет, — заявляю со знанием дела.
Я на фигурном катании столько себе синяков набила, что и не счесть. И прекрасно знаю, какие последствия бывают у этих разноцветных, казалось бы, безобидных пятен.
Не дожидаясь его ответа, выхожу из комнаты и спешу на кухню за льдом. Там встречаюсь с папой, который вышел на ночной перекус. Перекидываюсь с ним парочкой слов. Получаю с него обещание купить мне новые наушники за то, что буду молчать о том, что папа все котлеты съел. И довольная возвращаюсь к своему инвалиду, вместе с мешочками со льдом. Папу сей факт не смущает. Я часто за ними за кухню являюсь.
— Ложитесь, пациент! — командую, указывая другу на его собственную кровать. — Будем вам ставить огромный укол! Укол правды и обезболивающее.
— Хорошо, госпожа врач, — отзывается Виктор, подыгрывая мне. Беспрекословно выполняет мой приказ, устроившись посередине кровати. Опускаюсь рядом с ним, поставив миску с мешочками на прикроватную губу.
За то время, что я была на кухне, он успел душ принять, потому что от него мылом пахнет. Да и волосы мокрые. И переоделся в свои шорты для сна.
— Это к скуле, — даю ему один из мешочков со льдом, выбрав тот, что поменьше. — А это к ребру, — к нему лёд прислоняю я. — Ты больше в этот клуб не ходи.
— Буду.
— Молчать! — рыкаю на него, опасно и пугающе сощурившись. — Я сказала — не ходи, значит, не ходи! Я ещё хочу увидеть тебя дедушкой старым. А с такими замашками рыцаря-спасителя, боюсь, что и до тридцати не доживёшь. Кто меня потом будет
