– Поцелуй меня, – выдохнула она, отправив Тихонова в нокаут.
Дважды повторять не пришлось.
Он давно находился на грани. Внутри клокотало от нетерпения. От давно сдерживаемой жажды, подогреваемой яростью и чертовым облегчением.
Что с ней ничего не случилось… Что живая.
Что пришла к нему. Снова…
Он действовал быстро. Подхватил Тому за талию и поднял. Девушка глухо вскрикнула, поспешно вцепилась ему в плечи, заглянула в лицо глазами, затянутыми поволокой, и через секунду обвила торс ногами, прижавшись лоном к животу.
Женю кипятком ошпарило.
Он сильнее ее сжал.
И снова поцеловал.
Она подалась вперед к нему. Охнула. Или застонала? Он уже не мог разобрать. Главное – прижалась. Крепко-крепко.
Задрожала…
Тихонова накрыло нежностью. Похоть никуда не делась. Он жадно целовал, не замечая, как двигается к кровати, на которой столько дней уже спала Тома.
Одна!
А он бесновался в соседней комнате. Сжимал в кулак волю и член и вспоминал, как она себя ласкала. И думал – кого она представляла, когда перебирала свои складочки и теребила клиторок? Его? Он рассчитывал, что его, черт побери!
Не размыкая их губ, Женя добрался до кровати. Опустил Тамару на простыню и навис над ней.
Девушка приглушенно застонала и снова потянулась к нему, приоткрыв ротик. Маня и дразня. Невольно провоцируя. Кровь ударила одновременно в голову и в пах. Тихонов резким движением, не обращая внимания на треск ткани, стянул с себя футболку и отшвырнул ту в сторону.
– Какой ты… – выдохнула Тома, порывисто прижимаясь к его груди, прикасаясь ладонями к напряженным плечам. Изучая их. Лаская.
Евгению нравилось, как она прикасается к нему. Робко и в то же время нетерпеливо. Ее тонкие пальчики пианистки бегали по его груди, касаясь то подушечками, то ноготками. Из груди мужчины раз за разом вырывались хрипы, точно он только что пробежал полосу препятствий в сложнейших городских условиях.
Тома облизнула искусанные им губы и упала на спину. Закинула руки за голову, выказывая свою готовность. Дышала она тоже тяжело. Евгений тормозил свою порывистость, хотя очень хотелось выпустить наружу голодного зверя, что жил в каждом мужике. Особенно когда касалось вот таких нереально красивых и нежных девочек.
Тома била своей уязвимостью. Нежностью. Готовностью давать и брать. Женя положил обе ладони на ее талию и распластал пальцы. Спокойно, Тихон… Тормози. Твоя она.
– Сожрать тебя готов, – выдохнул он, наклоняясь и проводя языком по открытой беззащитной девичьей шее. Тома ахнула.
– Еще…
– Вот так? – Он повторил с другой стороны.
– Да.
Она выгнулась навстречу ему.
Он руками выше провел, задел большими пальцами грудь. Соски напряглись, натянули ткань. Но ему оказалось мало! Женя стягивал одновременно обе лямки комбеза, обнажая красоту.
Лифчика на Томке не было. Охренеть. И она ТАК щеголяла в клубе? Или откуда она к нему приехала?! Собственнические инстинкты взревели в нем. Присвоить… Заклеймить… Показать всем, что она только его. Его же?!
Он сжал ее груди, свел вместе. Сначала к одному соску прикоснулся, втянул в рот. Потом к другому.
Вкусные… И такие отзывчивые. Тома чувствовала каждое его прикосновение. Постанывала, елозила. Что-то шептала, пытаясь целовать в ответ.
Женя приподнялся и порывисто потянул комбез дальше вниз.
– Голенькую хочу тебя видеть.
Тома улыбнулась.
– Ты тоже… Раздевайся, – приглушенно, почти неслышно прошептала она.
Конечно, он разденется!
– Сегодня будет все, – честно предупредил он. – Ты это понимаешь?
Женские глаза, затянутые сладострастной поволокой, послужили ему ответом.
Сначала Женя раздел ее. Снял комбез. Стянул трусики. Медленно… Наслаждаясь открывающимися прелестями.
Тамара лежала и позволяла делать с собой все, что ему нравилось и как. Евгений дурел от перспектив. Во рту снова и снова образовывалась слюна.
Пусть он и видел Тому почти голой. Видел разной. Но такой… Открытой, доступной, нереально красивой.
Как такая девочка, как она, могла оказаться в его постели? Здесь и сейчас. Евгений скинул с себя штаны вместе с боксерами и навис над Томой.
– Защиту будем использовать?
Он, как и большинство мужчин, не любил «патроны». Особый кайф присваивать девочку без резинки.
Делать ее своей во всех смыслах. Знать, что только с ним… Для него.
Мышцы напряглись во всем теле. В голове звенело от предчувствия. Буря в груди нихера не утихала, Тихонов и не стремился к этому.
– А ты как хочешь?
– Я чистый. Ты тоже.
– Откуда знаешь? – слабо улыбнулась Тамара, дрожа под ним.
– Не только у тебя есть связи.
Она вскинула брови кверху и прикрыла глаза.
– Возьми меня, Жень…
Три слова, а сколько они несли за собой!
Его потряхивало от нетерпения, скручивало. Тем более когда Тома такая… Томная, замершая в ожидании.
А ее трогать хотелось. Всю.
Он и замедлился, хотя член болезненно ныл. Не мог он взять ее сразу! Распробовать хотел. Груди. Живот. Бедра.
Тома захныкала, когда он нашел губами чувствительное место.
– Ж… Жень…
– Можно, Том? – Он глянул на нее снизу. – Вот так… Я легонько…
Он поцеловал набухшие складочки и размашисто провел языком. Потом еще раз. И еще.
Тамара вцепилась ему в плечи, несильно царапаясь и вынуждая подняться выше. К ней. Она, дрожа и всхлипывая, заключила его лицо в ладони и поцеловала.
Ей поцелуй оказался той самой каплей, переполнившей выдержку Евгения. Тем более она продолжила елозить под ним, соединяя их бедра. Направляя себя к нему.
Он входил сразу на полную. Так, чтобы не оставить шанса ни себе, ни ей. Узкая, жаркая… Его.
Евгений прижался к ее губам. Чувствовать ее хотел… Всем телом. Дыхание ее пить. Забирать. Свое давать.
Маленькая она еще… Такая хрупкая. И очень уязвимая. Смотрит на него распахнутыми глазищами, точно секс у нее впервые в жизни.
Доверчивая…
Тихон задвигался медленно, раскачивая их обоих. Хотя изголодавшееся нутро требовало более кардинальных движений. Ничего… Это только первый заход.
Для нее… Все-все. Чтобы кайфанула. Расслабилась. Получила удовольствие.
Она прижалась к нему, вцепилась крепко.
– Жень… Жень…
– Что, моя хорошая? Не больно?..
Ему в последний момент пришло в голову, что он вошел слишком рано. Что недостаточно подготовил. Мало ли.
Она мотнула головой и снова потянулась к его губам.
***
Он в ней.
С ней.
Случилось…
Тома отказывалась верить, до конца принять случившуюся данность.
Она приехала к нему с намерением в очередной раз поставить точку. Специально хотела увидеть в квартире Жени другую девушку.
А вышло… что вышло.
Тома развела бедра шире, подстраиваясь под Женю.
Большой он какой. И горячий. Пульсирует весь.
И она пульсирует…
Если бы ее так не распирало изнутри, не было этого оглушающего чувства наполненности, она бы решила, что все-таки переборщила с алкоголем и Женя ей только снится. Сколько раз она ласкала себя, представляя, что это его руки трогают ее?
И уже не верила, что когда-то их близость случится.
Кому сказать – не поверят…
Чтобы девочка хотела, а мужчина отталкивал… Но у каждого свои причины, и кому они нужны сейчас, когда глаза Жени смотрят на нее настолько жадно?
Она и раньше ловила на себе такие его взгляды.
Он хотел… Черт побери, хотел! Но сдерживался.
А сегодня пружину сорвало. И это прекрасно. Тома дрожала в его руках, согласная дать ему абсолютно все, что он захочет.
Его тело, его сила будоражили. Тома снова и снова трогала мужские плечи с витиеватыми мышцами. Такими крепкими, сексуальными.
Жар плавил кожу, обжигал низ живота.
То место, где их тела соединились, казалось, звенело от напряжение. Или это она сама превращалась в натянутую тетиву? Тома задыхалась. Ей не хватало воздуха. И Жени.
