Пусть он был уже в ней. Вошел, растянул. Дал себя почувствовать.
Было немного больновато. И одновременно сладко. У Томы вдоль позвоночника выступила испарина, сердце забилось пойманной в силки птахой. Удовольствие обрушилось лавиной, сознание устремилось куда-то вдаль. Осталось лишь наслаждение, что сладкой истомой растекалось по крови. По всему телу. Клеткам.
В голове по-прежнему неверие… И, чтобы его прогнать, стереть, Томе снова и снова необходимо было трогать Женю.
Какой же он большой! Сильный! Горячий!
Он толкнулся внутри нее, задавая темп. Сначала неспешный. Тома видела, как напряглись вены на его висках, как заходили желваки. Он сдерживался… Вышло недолго. Потому что стоило ей толкнуть бедра навстречу, как он сорвался. Глухо застонав, надсадно, он ускорился. Завел руку ей под колено, чуть выше, раскрывая Тому полностью, подстраивая под себя.
Она не сопротивлялась, не возражала. Любое его действие в конечном итоге приносило оглушающее наслаждение. Он гладил ее спину. Талию. К ягодицам спустился. Сжал с силой, на грани боли. А Томе нравилось… Пусть трогает еще сильнее! Пусть клеймит. Она хотела видеть на себе следы его страсти.
Женя толкнулся сильнее, еще раз и еще. Почти на грани боли. Тома принимала, постанывая. Еще…
Низ живота опалило в очередной раз, скрутило. Не выдержав, Тома попросила:
– Дай мне кончить, Жень… Пожалуйста.
Дважды повторять не пришлось, он точно ждал от нее именно этих слов. Просунул руку между их телами и надавил на чувствительную точку.
Тому лавиной снесло. Удовольствие крыло безостановочно. Яркое, сильное. Женя тоже не останавливался. Входил в нее, врезался. Имел жадно. И постоянно трогал. Не отрываясь.
Нужна она ему. Вся.
Сейчас – так точно.
Тома обмякла под ним, не в силах прийти в себя. Ей бы минутку… Нет, полминуты. Чтобы осознать. Принять. Почувствовать.
Женя прикоснулся к ней рукой, проведя по щеке и скулам.
– Ты как? Улетела?
– Угу. – Она уткнулась лицом в его влажную от испарины шею. Алкоголь выветрился, на его место пришло другое. Стыд вперемешку с ярчайшим удовольствием.
– Мой черед, – простонал Женя, снова ускоряясь.
Тома расслабилась под ним, позволяя мужчине двигаться так, как ему требовалось. Пусть… Он растягивал ее, иногда менял угол проникновения. И каждый раз ярко! Пошло. Комната наполнилась звуками их столкновений, терпким запахом.
Кончал Женя ей на живот. Она окончательно притихла, ловя последние секунды личного рая.
Потому что сейчас, вот прямо сейчас придет отрезвление. Тихонов вспомнит, что им не по пути, что она не для него, и понесется все по накатанной.
Шумно вздохнув, Тома прикрыла глаза.
– Я не сделал тебе больно, малыш? – Ласковый голос резонировал с привычным грубоватым тоном, что хранился в воспоминаниях Тамары.
Открывать глаза она не спешила. Если откроет, придется возвращаться в ту реальность, которая зачастую не несла ничего, кроме разочарования.
– Мне очень хорошо… было.
Она чувствовала теплые капли на животе. И надо бы встать… и смыть их… Но где найти сил?
– Сейчас влажные салфетки дам.
Она смотрела, как Женя тянется к прикроватной тумбочке и достает оттуда пачку с салфетками. Так просто, правда? Иметь их всегда при себе рядом с кроватью.
– Куда выкинуть? – спросила она, когда дело было сделано.
Можно, конечно, и в ванную сходить. Даже нужно.
Но не пойдет. Не сейчас точно.
– Я сам.
Женя забрал у нее использованные салфетки и поднялся. Одеваться не стал.
Тома, зажевав губу, наблюдала за ним. Какой же он красивый… Высокий, крепкий. Вроде бы и поджарый, и в то же время довольно раскачанный. Смотрела бы на него и смотрела. Для нее Тихонов – идеал мужской силы и привлекательности. Она бы хотела найти в нем какие-то огрехи, то, что ее оттолкнет.
И понимала – их нет.
Что бы он ни говорил и ни делал.
Мама может быть сотню раз права, говоря, что она ведет себя уничтожающе. Не унижающе даже, хотя тут под каким углом посмотреть. Тома и не спорила.
Было другое – счастье. Тихое такое.
Его спугивать не хотелось. Хотелось продлить.
Хотя бы до утра…
Прочувствовать.
Между ног с непривычки немного саднило. Тома дотронулась до лона и улыбнулась. Послышались шаги возвращающегося Жени, и она быстро отдернула руку. Мало ли.
Женя подошел к кровати и навис над ней. На его лице гуляла довольная улыбка. И он весь выглядел таким расслабленным. Довольным.
И чуть-чуть родным.
– Ты как?
Как она?
Охрененно.
Но говорить вслух ничего подобного не будет.
– Спать хочется, – хрипло выдохнула она, не узнав свой голос.
– Верю. Мне тоже. Поэтому двигай попу, Том.
Она моргнула. Потом еще. И подвинулась.
Спать рядом с Женей Тома не планировала. Точнее знала, что подобное нереально. Сколько она ночевала у него? И каждый раз спала одна. Ждала, что придет. Говорила себе, что занимается глупостями, что мечты так и останутся мечтами. Что Женя ее жалеет. Терпит в какой-то степени. А то, что смотрит так, точно сожрать готов… Может, голодный он. И только.
Она же тут маячит. Навязывается.
А у него принципы…
Против которых тоже не попрешь.
Тамара сделала все.
Что можно и что нельзя.
Дальше…
Пожалуй, спать. Единственно верное решение.
Она, мысленно жмурясь, подвинулась. Кровать у Жени была небольшой. Не метр восемьдесят точно. Скорее, метр сорок. Или даже меньше. Нет, метр сорок, потому что вдвоем они вполне комфортно разместились.
Он лег рядом. Вытянулся. Тома сразу ощутила себя маленькой и хрупкой. Потрясающее ощущение, за которое она зацепилась. И поплыла. Далеко.
Сюрпризы на этом не закончились. Женя, что-то пробурчал, притянул ее к себе.
– Иди сюда, – расслышала она за барабанной дробью сердца.
Тома и не думала сопротивляться.
Еще чуть-чуть… Еще немного… Пусть ночь не заканчивается. Даст ей погреться в лучах счастья.
От Жени пахло невероятно. Мужской силой, терпкостью. Их страстью. Еще остатками парфюма, которые почти выветрились. Тома незаметно потянула носом. Надо узнать, что за нотки, чтобы потом…
Она оборвала себя и зажмурилась. О чем думает, идиотка! Неужели на самом деле будет рыскать по парфюмерным бутикам в поисках едва знакомого запаха? Тома улыбнулась, радуясь, что в комнате свет потушили и не видно ее глупого выражения лица.
Женя прижал ее сильнее, просунул руку, заключив в своеобразный кокон.
И поцеловал куда-то в шею, рвано выдохнув.
глава 8
ГЛАВА 8
Утро началось с прикосновений… Жарких. Требовательных. Собственнических.
Тома охнула, когда лобок накрыли чужие пальцы. И сразу внутрь. Туда, где уже было влажно.
Она пискнула, выгнулась, впечатавшись попкой в мужской пах. Эрегированный член прошелся по ее ягодицам, ткнувшись между ними. Стало жарко. Нестерпимо. Распахнув глаза, Тома закинула руки назад, дотронувшись до горячей кожи Жени.
Значит, ей ничего не приснилось… Ночь, проведенная с ним, в его объятиях, – реальность. И он реальный. Сейчас. И возбужденный. Тома хапнула воздух, проваливаясь в новые ощущения. Нереальные. Они били наотмашь, не оставляя ей ни единого шанса.
– Привет. – Ласковый голос, раздавшийся сзади, пробрался под кожу, воспламеняя Тому и утягивая ее в неизвестные дали. Ее точно толкнули в скоростной поезд, и она понеслась вперед, не ведая о конечной точке. Скорость увеличивалась, адреналин в крови – тоже.
– Привет, – отозвалась Тома, не понимая, как вести себя дальше.
В голове стоял вязкий туман. То ли от выпитого спиртного, то ли от эйфории, что не желала покидать ее.
Пусть счастье продлится еще… Оно такое сладкое, выстраданное. Долгожданное. И оттого более зыблемое, сиюминутное.
Женя не бездействовал. Прикусил чувствительный участок кожи на плече. Тотчас зацеловал. Лизнул. Тома с высокой долей отчаяния прислушивалась к себе и к тишине в комнате, радуясь, что шторы так и остаются занавешенными. Ей необходима эта интимность. Эти минуты, украденные у дня.
