ешь, моя хорошая девочка. Может, ты хочешь принять душ и переодеться, а? Я найду тебе что-нибудь из одежды.
Родители моей матери умерли, так что у меня никогда не было бабушки, и забота миссис Маккензи очаровала меня. Я не протестовала, когда она налила мне чашку кофе и расставила еду на столе, не переставая подбадривать меня и хвалить за хороший аппетит. Завтрак и правда был восхитительным, и я почувствовала себя лучше.
После того как миссис Маккензи убрала посуду, я пошла в огромную ванную комнату. У одного окна стояла глубокая ванна на когтистых лапах, а в нише была спрятана большая душевая кабина, выложенная плиткой. Все вокруг сияло чистотой. Вода в душе была горячей, а напор фантастическим, и я позволила себе вообще ни о чем не думать и отдаться моменту. Вымывшись, я завернулась в одно из больших белых пушистых полотенец и вернулась в спальню.
Кровать была застелена, а на толстом белом одеяле разложено платье. Это было простое платье темно-красного цвета, но, когда я наклонилась, чтобы рассмотреть его, то увидела, что ткань шелковая. Мама всегда говорила, как важно «правильно одеваться», поэтому она никогда не обходилась без макияжа и дизайнерской одежды — когда могла себе это позволить — и всегда была безупречна.
Я осторожно прикоснулась к ткани платья. Она была теплой и мягкой на ощупь. Очевидно, платье было приготовлено для меня, хотя я понятия не имела, откуда оно взялось. У Кона здесь гардероб женской одежды? Может быть, это вещи Оливии? Исключено — ее платье мне бы не подошло.
— А вот и я. Вымылась, моя хорошая? — Миссис Маккензи снова вошла в комнату, на этот раз с охапкой прелестных вещиц. — Немного обновок для тебя!
Я заморгала от изумления, увидев несколько комплектов нижнего белья.
— Ноя…
— Не волнуйся, — она улыбнулась, — мистер Сильвер купил для вас кое-какие вещи в Мадриде. Они все вашего размера. Мистер Сильвер говорит, что вы должны чувствовать себя как дома, немного осмотреть поместье и прилегающую территорию. Если вам что-нибудь понадобится, на подносе в холле есть колокольчик. Просто позвоните мне. — Она так же нежно похлопала меня по плечу, как и Кона внизу. — И не беспокойтесь о мистере Сильвере. Его лай хуже, чем укус.
Я хотела сказать, что я уже знаю это, но миссис Маккензи убежала прежде, чем я открыла рот.
Я уставилась на прекрасную одежду, разложенную на кровати, и выдохнула. Что ж, здесь у меня было два варианта. Я могла бы отказаться от одежды и остаться в своем дешевом платье из сетевого магазина. Перезвонить миссис Маккензи и потребовать, чтобы меня отправили обратно в Лондон. Или… Я могла бы надеть платье и найти Кона, а затем потребовать объяснить мне, почему он вышиб мою дверь. Почему он поцеловал меня. Почему, когда он так отчаянно овладел мной три месяца назад, платонический брак — это все, что он готов предложить. Почему, после того как он игнорировал меня в течение четырех лет, он так отчаянно хочет жениться на мне сейчас.
И, говоря по правде, я не раздумывала, какой вариант выбрать.
Константин
Я сидел в кресле в маленьком коттедже, в котором я обустроил офис, и смотрел в окно. Отсюда открывался прекрасный вид на лужайку перед особняком из серого камня и темно-зеленую гладь озера вдали.
Поскольку в долине не было никакой связи, я организовал здесь спутниковый доступ в Интернет. Я уже убедился, что новость о появлении Валентина не просочилась в СМИ.
Также я связался со своими людьми, которые наблюдали за ситуацией на Мальдивах. С Оливией по-прежнему обращались хорошо, и она, по-видимому, не считала себя пленницей. Я не беспокоился о ней. Валентин, возможно, украл ее у меня, одновременно пытаясь отнять мою компанию, но он был моим близнецом. Я знал его. Валентин, вероятно, ожидал, что я пойду за ним. А это значит, что я не стану этого делать, зная, что Оливии ничто не угрожает.
Оливия — сильная женщина. Это было одной из причин, по которой я выбрал ее в качестве потенциальной жены. Она могла справиться с любой ситуацией. Ее детская дружба с Валентином переросла в нечто большее, когда они стали подростками, и когда-то это заставляло меня ревновать.
До тех пор, пока я не отбросил ревность вместе со всеми другими эмоциями, которые раньше беспокоили меня. До тех пор, пока не появилась Дженни.
Раньше я вообще ничего не чувствовал, когда думал о своем брате, но были причины, по которым я никогда не говорил с Дженни о Валентине. Главным образом потому, что она задавала вопросы о нем, о нашем детстве, о Доминго, а я знал, что не могу ответить ей. К тому же я знал, что она обладает сверхъестественной способностью вытягивать из меня эмоции, хочу я этого или нет.
Словно почувствовав, что я думаю о ней, маленькая фигурка в красном, ярко выделявшаяся на фоне серых каменных стен, вышла из дверей поместья и на мгновение остановилась, оглядываясь вокруг.
Я замер, позабыв о Валентине.
На Дженни было платье, которое я купил для нее. Я вцепился в подлокотники кресла, наблюдая за ней. Фигура в красном двинулась прочь от поместья, следуя по одной из белых гравиевых дорожек, которые вели вниз к галечному пляжу озера. Ветер развевал платье, красный шелк соблазнительно облегал восхитительные изгибы ее фигуры, словно созданной для страсти. Я почувствовал, что возбуждаюсь, каждый мускул в моем теле напрягся.
Так случалось всякий раз, когда я видел ее. Это было мучительно.
Долго в таком режиме я не выдержу. С этим нужно что-то делать… Решения всего два: либо Дженни станет моей во всех смыслах, либо я отпускаю ее навсегда.
Был, конечно, способ вынудить ее поступить по-моему. К примеру, пригрозить, что я заберу у нее ребенка, если она не выйдет за меня. Именно так и поступил бы мой отец. Но я — не он, я не опущусь до такого…
Впрочем, я не могу ручаться за свои поступки, если Дженни уйдет от меня и выйдет замуж за другого мужчину. Даже размышляя об этом, я начинал терять контроль.
Дженни огляделась и направилась к моему офису. Я не пускал сюда даже горничных, этот коттедж был только для меня.
Очевидно, миссис Маккензи не предупредила Дженни, чтобы она не приближалась к коттеджу, а это означало, что мне придется сообщить ей об этом самому. Дженни нельзя заходить в мои личные владения. Дом
