я отвернулась, так и не ответив.
Я не хочу, чтобы он ехал со мной. Я вообще больше не хочу, чтобы он был со мной. Любила ли я его когда-то? Да, безусловно! Или же… это был самообман? Я втирала себе мысль, что он мой человек!
Тем более, я хотела замуж. Я хотела ребенка. Мальчика. Я бы назвала его Ванечкой или Мишкой. И я бы любила его больше жизни, больше, чем Бог любит вселенную.
На кухне я тут же схватила в руки кружку, нажала на кнопку электрического чайника, отсыпала себе огромную порцию кофе и замерла. Голова затрещала. Душа рвалась на части, и я чувствовала это, это была непреодолимая боль. С одной стороны, я должна промолчать о своем ночном приключении и постараться жить дальше, а с другой — я должна бежать из дома, где уже никогда не будет любви.
— Оксан, что-то случилось? Ты молчишь и… не хочешь. — Алеша растерянно смотрел на меня, пока я упиралась ладонями в стол и смотрела в кружку.
— Все в порядке. Я хочу побыть одна. — Выдавила из себя, поспешила в комнату, чтобы одеться. Алеша не отставал. Натянула на себя кружевные трусики красного цвета, и скинув халат, застыла перед зеркалом.
— Откуда у тебя такое белье? — Изумленно подняв брови, выговорил Алешка, а я повернулась к зеркалу боком. Синяк на бедре в виде мужской пятерни заставил меня поежиться, вспомнить мои вчерашние движения бедрами и крепкие руки молодого мужчины, а еще скорее натянуть на себя джинсы, пока мой благоверный этого не заметил. Покосилась на него: молчит, осматривает мою грудь любопытным жаждущим взглядом.
— Купила недавно, еще не носила, — наконец-то додумалась ответить.
Игнорировать его совсем не выход. Так он еще скорее что-то заподозрит, закатит истерику, как скандальная баба, а мне оно надо? Нет.
— Передай привет родителям. Раз ты уезжаешь, я тогда схожу с соседом футбол посмотрю. Пивка попьем, поедим рыбки соленой, тараночки.
— Хорошо, Леш. Отдохни от меня. — Одевшись окончательно, я прошла мимо него, осторожно поцеловала в щеку, и пробежала в прихожую.
Даже не стала ждать чайник и пить кофе. Мне просто захотелось сбежать, как можно скорее, не оглядываясь.
Пара минут, и я в машине. Тут все еще пахнет Матвеем, пахнет его флюидами, его телом, его кожей. И меня ведет лишь от запаха, я словно голову теряю. Снова представляю его под собой, отчего судорога возбуждения пробивает насквозь, а по венам разносится тепло. Когда я сажусь на то место, где вчера все это произошло, сердце бьется сильнее. Пульсирует в горле, того гляди и выпрыгнет. Завела машину, положила руки на руль. Они дрожат, как у сумасшедшей. Нужно просто это пережить, просто попробовать забыть, жить по-старому. И молчать. Выть от боли и тоски, но молчать. Словно рот намертво зашили.
Деревня наша находилось недалеко, и я добралась минут за двадцать. Здесь всегда свежий воздух, дурманящий голову. Погода разгулялась после ночного дождя, солнышко выглянуло, освещая все вокруг. Сегодня мне даже не было холодно в одной лишь блузке.
— Оксанка приехала! — Радостно воскликнул папа, как только я вышла из машины.
Он открыл мне дверь в сад, и я почувствовала родительскую любовь и заботу, как в детстве. Для них я всегда была маленькой. И останусь такой, не смотря на то, что мне уже тридцать. Полными легкими набрав дурманящий воздух, я обняла моего старика. И на сердце сразу стало легко, тревога и боль рассеялись, как утренний туман.
— Дочка, ты какими судьбами? — Мама вышла на крыльцо, взглянув на меня с радостью, но что-то в ее глазах было такого… необычного. Она словно что-то заподозрила в один момент.
— Я на один день, просто хочется отдохнуть от городской суеты. От всего отдохнуть. — Старалась улыбаться, сделав довольное лицо, натянув улыбку. Но маму не обманешь.
— С Лешей так и не помирились? — Женский голос дрогнул.
Неужели для нее сейчас самое страшное — мое расставание с Лешей? Да, они его любят, и мама и папа признали его, как сына, приняли в нашу семью. А все испортила в одно мгновение, все испоганила. Я закрыла глаза, а выражение на лице, как у нашкодившей собачонки.
— Ну ничего, помиритесь еще, — мама развела руками, а потом провела меня в дом, моментально поставила на стол конфеты, заварила чай.
Помиримся? Это вряд ли. Я не хочу возвращаться к нему, не хочу обманывать. Он бы выставил меня сам, если бы узнал, что я ему изменила.
Мы прошли в дом, мама быстро заварила мне чай, и на столе, как по волшебству, возникли мои любимые конфеты. Я улыбнулась, а после задумалась. Все горело болью внутри, я не могла выкинуть из головы какого-то мальчишку, что имел меня вчера. Имел. Другого слова я и подобрать не могла.
— Мам, а вот если я расстанусь с Алешей. Что ты скажешь? — Так и не решилась посмотреть на нее, когда спрашивала.
Услышала только ее испуганный ах и звук разбившейся тарелки. А чего я ожидала? Еще и спросила прямо в лоб.
— Он обидел тебя? Сделал что-то плохое? — Вмешался папа, пока мама подбирала осколки с пола.
— Ничего, просто я поняла, что никогда его не любила, — слова не просто произносились, они кололи болью. Они доводили меня до пика болезненных ощущений.
— Это тебе так кажется сейчас. Ну поругались вы, с кем не бывает. Завтра уже все будет прекрасно. И не говори так. У тебя просто кризис среднего возраста. — Мама вновь развела руками, со вздохом упала на стул.
Я быстро попила чай с конфетами, и легла спать. Я очень устала, очень. Мне просто нужна была передышка того дня, после ночи с Матвеем, бессонной и бесконечной.
Я не сразу провалилась в сон. Поначалу я все думала о нем. Молодой. Бесподобно красивый. Особенно черты лица и глаза. Выразительные, взрывные. В них особая сила, мощь. Я представляла, что он гладит какую-нибудь молоденькую красотку, его ровесницу, и меня просто клинило от этого. А после он мне еще и приснился.
Я проснулась от запаха цветов, окутавшего воздух вокруг меня. Сначала почувствовала невероятное блаженство, ударившее по обонянию как наваждение, а после открыла глаза в поисках источника запаха. Только вот долго искать не пришлось. Прямо передо мной знакомые руки держали большой букет красных роз. Я до безумия любила цветы, и сейчас сердце забилось в восторге. Улыбнулась, сама того не заметив.
Леша опустил букет, и теперь мы встретились глазами.
В его взгляде немая радость,
