Моя подруга Яна ещё в самом начале приезжала в больницу, чтобы привезти всё необходимое, но так как она тоже находится в положении, расстраивать её я не стала.
А Макрис?
Это ведь наша общая беда получается. Или общая радость… которая может никогда не случиться.
— За вами приехали, — услужливо обращается ко мне официантка.
— Спасибо, — киваю, озираясь в сторону светлого фойе, расположенного напротив ресепшена.
Замираю, когда вижу не водителя, а Адриана.
Он без уже привычного для меня официального костюма. В джинсах и черной куртке, из-под которой выглядывает воротник белой рубашки.
Как завороженная уставляюсь на него.
Он тоже смотрит через расстояние. Долго, пристально. А потом… приветливо улыбается. Но не мне, а девушкам-администраторам за стойкой. Снова замечает меня и кивает с серьезным выражением лица.
Опускаю голову, надо как-то держать себя в руках.
— Привет, — слышу над собой хриплый голос.
— Привет, — отвечаю грубовато и отворачиваюсь к окну. — Ты сказал, что приедет водитель.
Лучше быть равнодушной сукой, чем наивным щенком с мольбой погладить во взгляде.
Адриан воспринимает претензию, зашитую в мои слова, безэмоционально. Подхватывая мой чемодан, ровно интересуется:
— Ты уже расплатилась за чай?
— А как же?.. — снова грублю.
Несмотря на то что внутри все клокочет, аккуратно поднимаюсь. Здоровье — сейчас главное. А чувства к этому мужчине пройдут… Обязательно!
Чувства вообще похожи на огонь. Например, в камине. Огонь сначала разгорается, искрит, кусается. Потом при должном уходе становится мягким, податливым. Языки пламени больше не обжигают, они на расстоянии греют и успокаивают. Но если не подкидывать дрова, так или иначе огонь потухнет.
Я больше не буду ухаживать за своим огнем.
Куплю обогреватель и забуду о боли.
— Пойдем? — кивает Адриан в сторону выхода.
Натягиваю пальто. Под пристальным взглядом Макриса застегиваю пуговицы.
— Шапка?
— На улице плюс пять градусов, — ворчу под нос, проходя мимо
— Забыл, что для России это почти лето, — слышится сзади тонкая ирония.
Молча добираемся до машины и рассаживаемся по местам.
— Поспи, — говорит он, выезжая с территории отеля.
Отвернувшись к своему окну, откидываюсь на спинку кресла и смотрю на мимо пролетающие сосны. Эта картинка быстро действует как снотворное, и я под мерный шум колес и тихую мелодию, доносящуюся из магнитолы, спокойно засыпаю.
Во сне чувствую на себе теплое дыхание, аромат туалетной воды Адриана и то, как опускается спинка сидения вместе со мной. Мне так хорошо и спокойно, что нет сил даже открыть глаза. Кажется, я даже улыбаюсь во сне.
Приподнимаюсь с места на въезде в город. Украдкой поглядываю на водителя, отворачиваюсь.
— Все хорошо? — спрашивает Маркис.
— Нормально, — зачем-то булькаю в ответ.
Закатываю глаза. Ты как ребенок, Вера Стоянова.
— Я хочу тебя спросить, — поворачиваюсь спустя минут десять.
Ерзаю на сидении оттого, что Адриан настолько близко. Когда не смотришь, ещё можно как-то существовать. Вытираю руки об легинсы, лишь бы чем-то занять себя.
— Спроси.
— Я хочу выйти на работу.
Закусываю губу, ожидая неминуемой реакции. Костяшки пальцев на руле белеют, поэтому тараторю, жестикулируя, как перед камерой:
— Пожалуйста, выслушай, Андрей. Ничего не говори, умоляю. Это просто невозможно, поверь. Я извожу себя мыслями… А что, если я не выношу ребенка? Всё закончится, так и не начавшись?
А что, если беременности не станет? И эта важная, самая последняя ниточка перестанет нас с тобой связывать? — про себя добавляю. — Что, если завтра тебя в моей жизни просто не станет? Совсем!..
Пережив эти мысли внутри, продолжаю:
— Просто невозможно постоянно сидеть без дела и думать об этом, думать, думать. Я срочно должна чем-то себя занять.
Адриан наконец-то отвисает. Сжимает скулы и скрипит зубами.
— Не вижу проблемы, Вера. Займись детской комнатой, запишись на курсы для мамочек, заведи подружек.
Закатываю глаза, раздражаясь.
— А что, если… всё закончится. Куда я с этой детской? Как я буду жить дальше?..
— Всё. Будет. Хорошо, — произносит Адриан практически по слогам.
Рассекает воздух ладонью прямо передо мной.
— Перестань себя накручивать.
— Мне нужно общение, необходимо отвлечься, — продолжаю, не обращая внимания на его доводы. — На эфирах я буду сидеть. Каблуки — в топку. Я как черепаха буду передвигаться. Если хочешь — на каталке. Только, пожалуйста, позволь мне снова работать.
Его голова склоняется набок. Щёки алеют, дыхание учащается.
Но при этом он не отказывает сразу… Вижу, что размышляет как бы сделать лучше.
— Ты рискуешь… — начинает снова.
— Пожалуйста, — обрываю. — Андрей.
Хватаюсь за его правую руку в порыве, он тут же мягко отодвигается. Неловко потираю ладони друг об друга, по телу озноб.
Черт.
Ему не приятны мои прикосновения…
— Хорошо, — вдруг произносит Адриан, моё лицо ежесекундно озаряется улыбкой. — Но определим сразу: никаких поездок без Степана, никаких новых знакомств и попыток попасть на массовые мероприятия, Вера.
— Не переживай. Клянусь так всё и будет.
Вдыхаю воздух полной грудью, ощущая в душе радость от скорой встречи с телецентром. Потом прошу отвести меня к родителям, которых не видела две недели. Соседка периодически проверяла и отчитывалась мне, надо бы отблагодарить.
— И ещё… — Адриан потирает шею сзади и коротко на меня смотрит.
Останавливается на светофоре перед поворотом.
— Что? — нетерпеливо спрашиваю.
— Тот человек, с которым ты ужинала недавно…
Нахмуриваюсь вспоминая.
— Ты про Марселя? — недоуменно приподнимаю брови.
— А был ещё кто-то? — усмехается Адриан.
У меня слишком прекрасное настроение, чтобы на это реагировать.
— Марсель — это мой новый оператор.
— Вы с ним встречаетесь?.. — перебивает.
Словно в солнечное сплетение бьёт сочетанием смысла сказанных слов и равнодушныго тона.
Вдруг хочется тоже сделать ему больно. Морально, физически, совершенно неважно. Хочу, чтобы тоже чувствовал эту мясорубку внутри. Когда душит так, что жить не можешь.
— Так встречаетесь?
— А если да? — вспыхиваю. — Мне разрешение у тебя спросить?..
В салоне автомобиля повисает тишина.
Макрис не поворачивается, его лицо не выдает ни одной эмоции и даже индикаторы — костяшки на пальцах, остаются неизменного цвета. Предатели.
— Нет, моего разрешения не нужно, — отвечает он, поглядывая. В глазах полнейший штиль прямо пропорциональный шторму в моей груди. — Достаточно взять разрешение у лечащего врача, Вера. Я только об этом.
— Не переживай, так и сделаю, — держу лицо.
— Будь так добра…
От обиды в сердце всё в мелкие осколки рассыпается.
Не знаю, что задевает больше.
То, что он свято верит, что будучи беременной я хочу строить с кем бы то ни было отношения, или эта сумасшедшая, опоясывающая тело боль от холодного безразличия Адриана.
Зная какой он собственник, понимаю — между нами действительно всё кончено. Он принял это решение и обратной дороги нет.
Свои чувства, свой огонь Адриан Макрис из-за одной моей ошибки безжалостно, не задумываясь, потушил, а я до сих пор стою с огнетушителем и медлю. Даю шанс...
Зачем?..
— Единственная просьба, — произносит он, останавливаясь у дома моих родителей. — Информация распространяется быстро. Думаю, от кого ребенок ни для кого не секрет. Сохрани свои новые отношения в тайне. По крайней мере, до родов.
— Я так и планировала, Андрей, — чеканю, хватая сумку. — Тебе не о чем переживать. Чемодан заберу из телецентра.
— Сейчас подъедет Степан. Он отвезет тебя, когда это будет удобно. Вещи оставлю с ним.
— Отлично. Спасибо.
Ненавижу!
Приоткрывая дверь, не сдерживаюсь:
— Кстати, хотела тебя спросить. А это правило, что отношения нельзя афишировать… Оно будет касаться только меня? Или отец будущего ребенка, может спокойно открыто встречаться с другими?
