Когда он вошел в дом, то нашел ее свернувшейся калачиком в кресле возле елки. Она лежала, положив щеку на руку. Она подождала, пока он подошел.
— Иногда ночью я сижу вот так. Клара спит наверху, и в доме тихо. Я могу думать о чем-то неважном или, наоборот, важном, совсем как в детстве. Огоньки переливаются из одного цвета в другой, а ель божественно пахнет. Ты можешь побывать, где угодно, сидя так.
Он взял ее на руки, почувствовав ее податливость, уселся в кресло и посадил ее себе на колени.
— Помню, как мы сидели так на Рождество в доме твоих родителей. Твой отец был недоволен.
Она крепче прижалась к нему. Под его одеждой больше не было подушек, только высокое стройное тело, которое было так хорошо ей знакомо.
— Мама утащила его на кухню, чтобы мы могли немного побыть наедине. Она знала, что у тебя дома нет елки.
— У меня не было ничего.
— Я ни разу не спросила, где ты живешь сейчас, Джейсон, нашел ли ты место, которое делает тебя счастливым.
— Я много путешествую. У меня есть жилище в Нью-Йорке.
— Жилище?
— Квартира.
— Не похоже, чтобы ты считал это домом, — прошептала она. — Ты ставишь елку на окно на Рождество?
— Думаю, ставил раз или два, когда был там в этот период.
Это разбило ей сердце, но она ничего не сказала.
— Мама всегда говорила, что ты бродяга. Некоторые люди рождены для этого.
— Я должен был проявить себя, Фэйт.
— Перед кем?
— Перед самим собой. — Он прижался щекой к ее макушке. — Проклятье, перед тобой.
Она вдыхала аромат хвои, пока огоньки танцевали на дереве. Они сидели так раньше, давным-давно. Воспоминания были почти такими же сладкими, как реальность.
— Я никогда не нуждалась в том, чтобы ты доказывал мне что-то, Джейсон.
— Может быть, это одна из причин, по которой я должен был сделать это. Ты была слишком хороша для меня.
— Глупости. — Она попыталась повернуться, но он удержал ее.
— Была и до сих пор остаешься. — Он тоже стал смотреть на дерево. Мишура сверкала в свете огоньков, как нечто волшебное, что он всегда хотел подарить ей. — Может быть, потому мне пришлось уехать именно тогда, и, возможно, именно поэтому я вернулся. Ты хорошая, Фэйт. Когда я просто нахожусь рядом с тобой, ты обнажаешь лучшие части меня. Бог знает, их не так много.
— Ты всегда был слишком критичен к себе. Мне это не нравится. — На этот раз ей удалось повернуться так, что руки оказались на его плечах, а глаза встретились с его взглядом. — Я полюбила тебя. Для этого были причины. Ты был добрым, хоть и притворялся, что это не так. Ты намеренно хотел быть жестоким и дерзким, потому что так ты чувствовал себя в большей безопасности.
Он улыбнулся и провел пальцами по ее щеке.
— Я был возмутителем спокойствия.
— Может, это мне тоже нравилось. Ты не принимал вещи на веру просто так, ты не боялся задавать вопросы.
— Меня почти выкинули из школы, потому что я задавал вопросы.
В нем поднялась давняя злость. Неужели никто, кроме нее, не понимал его? Неужели никто, кроме нее, не был способен увидеть то, что росло и копилось внутри него?
— Ты был умнее всех. Ты доказал это, если тебе это было так необходимо.
— Ты потратила немало времени, защищая меня, не так ли?
— Я верила в тебя. Я любила тебя.
Он дотронулся до ее лица жестом, так напоминавшим прежний, что ее сердце растаяло.
— А сейчас?
Она столько хотела сказать и не могла найти способа выразить это.
— Помнишь ту ночь в июне после моего Выпускного Бала? Мы поехали за город. Луна была полной, а воздух таким по-летнему сладким.
— На тебе было синее платье, благодаря которому твои глаза были похожи на сапфиры. Ты была такой красивой, что я боялся даже дотронуться до тебя.
— Значит, это я соблазнила тебя.
Она выглядела такой довольной, что он рассмеялся.
— Нет, не соблазнила.
— Определенно соблазнила. Ты бы никогда не занялся со мной любовью. — Она коснулась его губ своими. — Должна ли я снова соблазнить тебя?
— Фэйт…
— Клара ужинает у Марси. Она будет ночевать там. Пойдем со мной в постель, Джейсон.
От ее тихого голоса по его коже побежали мурашки. Прикосновение ее руки к его щеке обожгло огнем. Но его желание смешалось с любовью к ней, которая никогда не угасала.
— Ты знаешь, что я хочу тебя, Фэйт, но мы уже не дети.
— Мы не дети. — Она повернулась, чтобы поцеловать его ладони. — И я хочу тебя. Никаких обещаний, никаких вопросов. Люби меня так, как ты сделал это однажды в ту прекрасную ночь, когда мы были вместе. — Встав, она протянула ему руку. — Я хочу, чтобы у меня было что-то еще на следующие десять лет.
Держась за руки, они поднялись по лестнице. Он отбросил мысль о том, что она была близка с другим мужчиной, что у нее была другая жизнь. Он также не станет думать о том, что они потеряли десять лет, и возьмет то, что она предлагала ему.
Зимой темнело быстро, поэтому уже спустились сумерки. Она молча зажгла свечи, чтобы комната осветилась золотистым светом и наполнилась тенями. Когда она снова повернулась к нему, он увидел ее улыбку, полную уверенности, а в глазах светилось понимание своих женских чар. Ничего не говоря, она подошла к нему, подставила губы для поцелуя и предложила ему всю себя.
Ее пальцы не дрожали, когда она потянулась к пуговицам его рубашки. Он дрожал, когда стал снимать с нее одежду. Шепча что-то, она почувствовала, как он провел руками по ее телу, и вздохнула от абсолютного блаженства. Они медленно раздели друг друга, полностью осознавая, как ценно каждое движение, каждое мгновение.
Когда он увидел ее, такую же стройную, красивую и необъяснимо невинную, какой она была в первый раз, его голова закружилась от желания, страсти и сомнений. Но она заставила его забыть о них, прижавшись своим телом к его и лишив его выбора. Она была сильнее, чем раньше. Он мог чувствовать это. Сильнее не физически, а духовно.
Возможно, она изменилась, но нарастающая в нем жажда обладать ею, была такой же сильной, как и десять лет назад. Так же беззаботно, как в детстве, они опустились на кровать.
Они забыли о своей опытности. Происходящее между ними было таким же чистым и безумно волнующим, как в первый раз. Но теперь они были мужчина и женщина, более требовательные и изголодавшиеся. Она притянула его ближе, нетерпеливо лаская его тело руками. Она ждала так долго, слишком долго и не хотела ждать ни минутой больше.
Но он взял ее руку и поднес к губам. Он заглушил ее прерывистое дыхание, накрыв ее рот своими губами.
— Я практически не знал, что с тобой делать в первый раз. — Он мягко покусывал ее шею, пока она не застонала от предвкушения. Подняв голову, он улыбнулся ей. — Но теперь знаю.
