Челсия думала, насколько же ее собственный дом отличается от этого — причудливый, будто построенный без всякого плана, и всегда уютный, — когда Грейс Локвуд открыла ей дверь.
— Челсия, как я рада тебя видеть! Входи.
Просто удивительно, как мало Грейс переменилась с тех пор, как они были школьницами. Та же неизменная английская блузка, те же туфли без каблуков. Челсия всегда считала, что Грейс красива так называемой естественной красотой, без всяких ухищрений, с ее кожей цвета слоновой кости и светло-каштановыми волосами, уложенными классическим узлом.
К сожалению, тогда, в школе, мало кто был с ней согласен. Ее прозвали «жердью», потому что она была слишком худа, держалась подчеркнуто прямо — словно аршин проглотила — и обо всем на свете судила с какой-то старозаветной непререкаемостью.
Они никогда не были закадычными подругами, просто учились в одном классе. Но Челсия, несколько раз забежав к Грейс, поняла, что та, видимо, убеждена в обратном. И это тяготило ее. Она совсем не была уверена в своих симпатиях к Грейс.
— Что это вы так поздно все затеяли? — спросила Челсия, снимая жакет.
— Да знаешь, я была занята всякими домашними делами. Это все ради папы.
Челсия не удивилась. Грейс была образцовой хозяйкой. В колледже она получила специальность педагога, и некоторое время работала учительницей. Но, как выражался ее отец, Грейс была «утонченным созданием» и не могла выносить таких нагрузок. Через год она уволилась и с тех пор сидела дома.
— К тому же у нас гости, так что я занята вдвойне, — добавила она, вешая жакет Челсии в стенной шкаф в прихожей. — Проходи. Все собрались в гостиной.
Входя в комнату, Челсия посмотрела на часы, доставшиеся ей в наследство от дедушки, и, подняв глаза, почти тут же увидела человека, сразу захватившего все ее внимание. Сердце у нее упало.
— Добрый вечер, Челсия, — сказал Чет Локвуд, приветствуя ее откуда-то со стороны, но она, казалось, не в силах была отвести взгляд от Ника Таннера. Почему этот ужасный человек здесь? Почему он с таким постоянством превращает ее жизнь в ад?
И почему, когда он поблизости, ее сердце готово выпрыгнуть из груди?
Ник будто нехотя поднялся со своего места и устремил на нее пристальный взгляд. И по тому, как он смотрел на нее, она поняла: все ужасные подробности их последней встречи по-прежнему у него перед глазами.
Челсия, стараясь об этом не думать, повернулась к хозяину дома.
— Мистер Локвуд… — Она с усилием улыбнулась.
— Входи, входи. — Он взял ее за руку и провел вперед.
В молодости Чет Локвуд был профессиональным лыжником, но, несмотря на то, что ему и сейчас еще приходилось тренировать учеников, с годами он растолстел, и пестрый спортивный свитер, который он обычно носил, подчеркивал объемистую талию. Над его широким добродушным лицом, загоревшим под зимним солнцем, сугробом нависала копна седых волос.
— Челсия, я бы хотел познакомить тебя со своим новым компаньоном. Это Ник Таннер.
Она протянула руку и пожала ладонь Ника со всей возможной вежливостью. Короткое пожатие, будто огнем опалило ее. Когда она отдернула руку, ей казалось, что на коже остался след от ожога.
— Леди из шара, — вдруг раздался голосок Кэти. — Вот здорово! — Она сидела, скрестив ноги, на ковре с восточным орнаментом. Рядом валялся альбом и цветные мелки.
— Привет, Кэти.
— Что такое? — удивленно возвысил голос Чет. — Вы… Разве вы?..
Ник кивнул:
— Да, мы уже имели это удовольствие. — Он избегал смотреть на Челсию. — Правда, весьма недолгое. Простите, я забыл ваше имя.
Что ж, ничего удивительного. Другого, ей и не следовало ожидать.
— Челсия, — сказала она. — Челсия Лаутон.
— Ах, да. — Он снова кивнул и улыбнулся, будто припоминая. Но его улыбка не обманула ее. Он был как взведенная пружина.
Так же как и она. Она пришла сюда поговорить с мистером Локвудом и никак не рассчитывала застать здесь еще и Ника Таннера. Ну и вечерок ей предстоит, подумала она.
— Присаживайся, Челсия, — пригласил Чет. — Грейс, налей ей чего-нибудь. Что ты будешь пить? Коктейль, вино, бренди?
Челсия попросила бренди. Она расположилась на кушетке, чувствуя странную слабость во всем теле.
Грейс направилась к бару. Проходя мимо кресла Ника, она схватила его неполный стакан.
— Давай я долью тебе, Ники.
Ники? У Челсии округлились глаза. Мужчина, сидящий на другом конце комнаты, мог быть кем угодно, но только не «Ники». Например, Ником Таннером, если не придерживаться строгой официальности. Или Николасом Таннером, звездой сцены и экрана. Но… Ники?
Грейс тут же вернулась.
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо. — Челсия наблюдала, как Грейс, шурша юбкой, опускается на подушку.
— Мне нужно еще содовой. И коки, — потребовала Кэти довольно-таки капризным голосом, как отметила про себя Челсия, и Грейс немедленно вскочила с жизнерадостной улыбкой на устах.
Ник со вздохом поднялся с места.
— Сиди. Я сам принесу.
После того, как Грейс снова устроилась на подушке, Челсия спросила:
— Гости, о которых ты упомянула, — это Ник и Кэти?
— Совершенно верно. Они у нас уже две недели.
— Это временно, пока я не обоснуюсь в собственном доме, — сказал Ник, возвращаясь из кухни. — Надеюсь, это произойдет скоро. Не люблю никого стеснять.
— О, перестань, Ники. Мы бы очень обиделись, если б ты у нас не остановился. — Она улыбнулась и посмотрела ему в лицо, стараясь удержать его взгляд. — Для меня это просто приятное развлечение — заботиться о ком-нибудь еще, кроме папы. Лично я надеюсь, что ты не так скоро найдешь для себя подходящий дом, Ники.
Челсия воззрилась на Грейс в немом изумлении. «Жердь» откровенно кокетничала. Сама мысль о флирте с Ником не казалась Челсии такой уж невероятной. Возможно, подобное происходит с ним постоянно. Но чтобы это исходило от Грейс?
Она тряхнула головой, словно пытаясь отогнать неприязненные чувства, и отвернулась, неожиданно убедившись, что Ник Таннер наблюдает за ней. Но она твердо решила не поддаваться нервному волнению, причиной которого являлся он.
— Вы ведь не из этих мест, мистер Таннер?
— Нет, я из Бостона. А вы?
— А скажи-ка мне, — вдруг вступил в разговор мистер Локвуд, — как вы познакомились? Мне очень любопытно, каким это образом вы сумели узнать друг друга.
Встретившись с Ником глазами, Челсия с замиранием сердца почувствовала, как он вспоминает об их столкновении в больничном тамбуре, когда зеленое пончо скользнуло ему по башмакам, и он улыбнулся и сказал что-то об апреле, а она вдруг поняла, что он необыкновенный, чудесный человек.
