я не очень доверяю полицейским в деле поиска взломщика – хотя и допускаю, что они делают все, что в их силах.
И прежде чем Женевьева успела спросить, кого он имеет в виду, Финн ответил:
– В моей жизни есть всего несколько человек, которым я безоговорочно доверяю все, что мне важно. И возглавляют этот список Стоун и Грэй.
– Стоун и Грэй?
– Андерсон Стоун и Грэй Локвуд.
Женевьеве были знакомы оба этих имени. Андерсон Стоун совсем недавно упоминался в печати в связи с темным делом, в котором фигурировало его тюремное заключение за предполагаемое убийство. А о том, как Грэй Локвуд якобы похитил крупную сумму денег, говорили во всех офисах несколько лет назад.
– Они оба гораздо лучше меня, не думаю, что мне когда‑либо удастся стать хотя бы похожим на одного из них.
Женевьеву поразили его слова, но она не очень‑то поверила им. Однако возражать не собиралась. Финн же тем временем продолжал:
– Они недавно открыли компанию, которая занимается обеспечением безопасности. И поскольку оба они достаточно богаты, чтобы выбирать клиентов… сейчас единственная, кем они занимаются, – это ты.
– Что ты имеешь в виду?
– Я нанял их, чтобы они присмотрели за тобой и Ноа.
Финн встал с качелей и, отойдя на несколько шагов, прислонился спиной к перилам веранды. Женевьева, проследив за ним взглядом, не могла не отметить то, какие у него сильные руки и гибкие пальцы, лежащие на деревянных планках ограждения. Она знала, какие ощущения он может дарить своими прикосновениями, как под одним его взглядом она начинает чувствовать себя желанной и сексуальной. Рядом с ним она видела себя другой – потому что на нее другими глазами смотрел он. Именно он убедил ее, что она заслуживает большего, нежели постоянное неодобрение и критика. Только Финну удалось дать ей понять, что она умна и талантлива – и сильна.
– Зачем ты все это делаешь? – спросила Женевьева, не до конца уверенная в том, что хочет слышать ответ.
– Потому что вы с Ноа важны для меня. Как мне заставить тебя в это поверить?
Женевьева вдруг поняла, что не в силах отвести от него взгляд – в глазах его было что‑то притягивающее, властное.
– Я знаю, Дженни, что причинил тебе боль. И знаю, что не смогу уже это исправить, но, если тебе от этого легче, я пострадал и сам.
– Ты так говоришь лишь оттого, что я первая женщина, которая тебе отказала. Смогла перед тобой устоять.
Финн слегка склонил голову набок – на лице его появилось странное выражение. Женевьева не успела понять, что это, но тело ее отреагировало куда быстрее: в животе ее словно что‑то прокатилось. Прежде чем она успела что‑либо сделать, Финн в два шага пересек расстояние между ними и, наклонившись, поднял ее на ноги, прижимая к себе, склонившись к ее уху, прошептал:
– Крошка, не обманывай себя. Мы оба знаем, что ты не устоишь, если я решу тебя соблазнить.
Женевьева собиралась было запротестовать, но промолчала, зная, что Финн прав. Откинув голову, она посмотрела на него, гадая, стоит ли послушать здравый смысл или поддаться соблазну страстно его поцеловать. Слишком часто в жизни ей приходилось следовать указаниям, игнорируя собственные желания – следовать правилам и не рисковать. До тех пор, пока ей не встретился Финн. Он подарил ей уверенность, помог обрести себя, и за это она всегда будет ему благодарна, что бы ни произошло. Но какая польза от этого урока, если она продолжит жить так, как прежде? Она боялась Финна – потому что все в нем было сложным и неоднозначным. Дед некогда приказал ей позабыть этого парня, а она ослушалась, и что из этого вышло? Те несколько недель, что они провели вдвоем, были чудесными – Женевьева чувствовала себя особенной, сильной, красивой. Но потом Финн ее предал. И теперь, после всего, что случилось, ей хотелось просто жить вдвоем с сыном – чтобы не было никаких драм, сложных отношений, требовательных мужчин… В последние два года ей удавалось так жить. Но это было скучно – и Женевьева напрасно пыталась убедить себя в том, что ей не нужно волнение, которое в ее жизнь принес Финн. Она по‑прежнему хотела той, полной событий жизни – и хотела его. Он пробудил в ней что‑то новое – и она устала отказывать себе в желаемом ради того, чтобы поступить по правилам. Кто вообще придумал все эти правила?
Женевьева притянула к себе Финна, и губы их встретились – хотя она и понятия не имела о том, что делать дальше.
Финн сжал руки в кулаки – только так он мог удержаться от соблазна схватить девушку и прижать ее к себе. Она первая поцеловала его – и это было удивительно и чертовски заводило, поэтому он хотел посмотреть, что произойдет дальше. Что она сделает теперь?
Руки Женевьевы легонько коснулись его груди – точно перышки, кончики пальцев провели по коже. Финн не думал, что заведется с пол‑оборота, но тело его подавало несомненные сигналы. Тем временем девушка прижалась к нему чуть плотнее, и он ощутил мягкие изгибы ее тела, сожалея, что она одета. Их поцелуй изменился – стал более открытым, Женевьева дразнила его язычком, проводя им по губам Финна. Он не имел ни малейшего желания ей отказывать – никогда, а тем более сейчас. Приоткрыв губы, он тем не менее не сдвинулся с места, боясь потерять контроль над собой, и лишь смотрел на лицо Женевьевы. Вот глаза ее медленно приоткрылись, и легкий вздох коснулся его губ. Какая же она прекрасная – словно драгоценное произведение искусства. На нее он мог бы смотреть часами, не уставая, в отличие от многих других вещей или людей в его жизни.
Между бровями Женевьевы пролегла крохотная морщинка – девушка слегка отстранилась, и ее зеленые глаза, в которых все еще была мечтательная задумчивость, посмотрели на Финна.
– Чего ты хочешь от меня?
«Всего, что только можно пожелать», – готов был выпалить Финн, но сдержался.
– Сейчас я хочу, чтобы ты снова поцеловала меня, а потом взять тебя на руки, отнести в дом и заняться любовью – пока оба мы не выбьемся из сил.
Зрачки Женевьевы расширились, и она, прерывисто вздохнув, снова шагнула ближе. Финн ликовал.
– Но главное, я хочу, чтобы ты мне доверяла, – закончил он, и тут же пожалел о своих поспешных словах. Потому что выражение лица девушки моментально изменилось – так же быстро, как до этого, когда она внезапно решила его поцеловать.
Откинув назад
