— Разве вальс — народный танец? — спросила я Клода, старясь не наступить ему на ноги. К моему удивлению, он отлично вальсировал!
— Наверное. Вы так хорошо танцуете все, вы учились специально?
— Нет. А вы?
— Только вальсу. Я поспорил с братом, что научусь танцевать вальс. Он всегда считал меня неуклюжим. Я еще не отдавил вам ноги?
— Признаться, я переживаю о том же самом.
— Вы? Забавно. Может быть, мы что-нибудь выпьем, когда закончится вальс?
Через толпу мы пробрались к стойке бара. Тем временем на сцене настраивала инструменты венгерская группа.
— Что вам заказать? — спросил Клод.
Венгры весело заиграли Брамса.
— То же, что и себе.
— Но я за рулем.
— И обещали маме.
Он усмехнулся.
— Выпейте легкого вина. Я же не предлагаю вам дальнейшие эксперименты с шотландским напитком.
— Я действительно хочу воды. И, наверное, давно.
Парнишка бармен поставил перед нами стаканы и бутылочки «перье». Мне показалось, что я никогда в жизни не пила ничего вкуснее. А венгры играли Брамса.
— Клод, я бы повторила.
— Что? — Он смотрел на меня, но, похоже, из другого измерения.
Всё, подумала я, я бы повторила всё с самого утра, и даже ночные странствия, если бы они опять привели меня к Клоду. А на сцене заговорила скрипка. Не обернуться на ее голос я не могла, потому что она, как и та испанка, заговорила обо мне. Вернее вместо меня.
Это был грузный длинноволосый седой старик. Скрипка, прижатая красной одутловатой щекой, наверное, просто составляла часть этого человека, как и смычок в узловатых пальцах, которые вовсе не держали его, а лишь ласково следовали за ним, как нитка за иголкой. И на свете не было никого и ничего, кроме меня и голоса этого совершенно живого существа… Или так говорил со мной этот старик?..
Но вдруг старик покачнулся, выронил смычок и начал медленно оседать на пол, двумя руками прижимая скрипку к расшитой позументами груди. Публика онемела.
Глава 12, в которой в напряженной тишине кричит Клер
— Клод! Срочно вызывай «скорую»! — раздалось в напряженной тишине.
Это кричит Клер, она велит мне вызвать «скорую», через мгновение сообразил Клод и бросился к телефону. А Клер с возгласом:
— Дорогу! Я врач! — уже расчищала себе через послушно расступавшуюся публику дорогу к сцене.
Кто-то протянул Клоду телефонную трубку и с уважением посмотрел на него, как будто оттого, что позвонит именно он, Клод, а не кто-то другой, зависело очень многое. Клод прижал трубку к уху и попытался набрать номер «скорой», на долю секунды ему даже показалось, что он забыл эти две цифры, он хотел спросить у Клер, она же наверняка знает, и опять услышал ее голос:
— Расступитесь! Ему нужен воздух! Откройте окна! — Она уже стояла на коленях возле скрипача, протягивая кому-то его скрипку. — Да что вы стоите! Принесите хотя бы вентилятор! И освободите мне место. Господа! — крикнула она в зал. — Отгоните машины на улице, чтобы «скорая» могла проехать!
Кто-то послушно пошел отгонять машины, кто-то открывал окна, а Клер расправлялась с изобилием пуговиц и шнуров «венгерки» на груди скрипача.
Это спектакль, подумал Клод, потому что основное действие происходит на сцене, а люди в зале молчаливо ждут, сможет ли или не сможет героиня пьесы оживить другое действующее лицо. Вот она справилась с застежкой и уже массирует ему грудь… Это сейчас так страшно, но у пьесы обязательно должен быть счастливый конец! Я сошел с ума! Это же все на самом деле! Это не героиня пьесы, это Клер! А я должен вызывать «скорую»!
Он набирал цифры, не узнавая свои дрожащие руки. Наконец женский голос на другом конце провода буднично спросил:
— Что случилось?
— Клер, что я должен говорить?! — растерянно крикнул он, опять подумав, что участвует в школьном спектакле и забыл роль.
— Остановка сердца, — деловито ответила героиня пьесы, не отрываясь от своего занятия. — Мужчина за пятьдесят…
— Шестьсот два, — уточнила по-французски тоненькая девушка в венгерском костюме, прижимая к себе две скрипки: свою и ту, что отдала ей Клер.
Шестьдесят два, догадался Клод и сказал в трубку:
— Остановка сердца. Мужчина шестидесяти двух лет.
— Он называется Ласло Бараш. Мой дедушка.
— Ласло Бараш… — передал имя Клод.
— У него есть страховка?
Клод посмотрел на сгибающуюся и разгибающуюся над Ласло Барашем спину Клер, на застывшую фигурку девушки с двумя скрипками и ответил:
— Есть. — Только бы скорее приехали, подумал он, а там разберемся.
— Адрес? — спросила диспетчер «скорой».
— «Кардинал Лемуан»…
— Улица Кардинала Лемуана, дом? — уточняла невидимая здравоохранительница.
— Нет-нет, мадам! — Клод испугался, что «скорая» приедет не туда. — Это клуб «Кардинал Лемуан» на углу набережной Монтебелло и улицы Сен-Жак.
— В Латинском квартале?
— Да, да, мадам! — крикнул Клод и вздрогнул от нарушившего тишину звука — возле головы старика зашуршал вентилятор.
— Ждите, — сказала трубка и отрывисто загудела.
— Ну? Что? Когда приедут? — озабоченным шепотом спрашивали люди вокруг.
— Скоро. — Клод попытался улыбнуться. — Скоро. — Он протянул кому-то не нужную уже трубку и, сам не зная почему, пошел к сцене.
— Клод, помоги мне! — попросила Клер. — Встань с той стороны.
Клод послушно опустился на колени. От старика активно несло пивом.
— Массируй, а я попробую подышать за него.
— Как? Массировать? Я? Я не умею!
— У тебя получится. И ты сильнее меня. — Она взяла его руки и положила на грудь старика. — Давай! — Ее руки с силой надавили сверху. — Вот так! Нажимай ритмично! Раз-два, раз-два! — Они вместе давили на грудную клетку. — Понял?
Клод растерянно кивнул. Пивное амбре и аромат волос Клер…
— Сильнее, Клод! Сильнее!
— Я сломаю ему ребра…
— Нестрашно! Срастутся! Главное, чтобы мы завели ему сердце! Давай, сам, без меня! Ну! Раз-два, раз-два! Ты когда-нибудь месил тесто?
— Да. — Смешной вопрос, подумал Клод, тесто…
— Отлично, Клод! Молодчина! У тебя все отлично получается! Не жалей сил!
Она вздохнула, вдруг зажала свой нос и, приложив губы ко рту старика, с шумом выдохнула туда воздух. Клод почувствовал, как подкатывает дурнота. Он бы ни за что не сумел заставить себя дотронуться губами до этой пасти… Клер перевела дыхание, задорно подмигнула — с ума сойти, Клер умеет задорно подмигивать! — и опять выдохнула в старика.
— Давай, давай, Клод! Раз-два-три! — И опять старик получил дыхание Клер. Клод вдруг поймал себя на мысли, что даже завидует скрипачу, лучше бы это случилось с ним самим, и тогда губы Клер касались бы его губ…
