Краткий визит в отделение банка напомнил ей, что она не может вечно баловать себя. Рано или поздно ей придется вернуться в Стокгольм, а там либо выйти замуж за Александра, либо расстаться с работой. В последнем случае все нужно будет начинать с нуля.
Впрочем, на раздумья у нее еще оставалось несколько дней. А пока обо всем этом следовало забыть. С подобными решениями лучше не спешить. Гораздо проще избежать неприятностей вначале, чем долго и мучительно разбираться с ними потом.
Добравшись до дому и выйдя из машины, Маргрит сразу почуяла запах дыма, услышала какое-то шипение и только после этого заметила, что между деревьев стоит знакомый грузовичок.
– Привет! А я начал готовить мясо, как только услышал, что открываются ворота. Надеюсь, ты не потеряла аппетит по дороге?
Густав стремился встретиться с ней взглядом, его глаза были красноречивее слов.
К своему удивлению, Маргрит поняла, что уже совсем на него не сердится, а испытывает скорее облегчение. К тому же, едва вдохнув дивный аромат жарящегося на углях мяса, она вспомнила, что совсем забыла про обед. Как же, черт возьми, презирать его, когда она с голоду умирает?
– Сегодня падает атмосферное давление, и я решил, что клева не будет. А с твоей комплекцией один раз пропустишь еду – и исход может быть летальным.
Его зубоскальство пошло ей на пользу: Маргрит расслабилась. Даже внимательный, оценивающий взгляд Густава нисколько ее не задел.
– Надеюсь, к мясу будет что-нибудь еще? – поинтересовалась она, скрыв под дежурной улыбкой остатки настороженности.
– Могу предложить сладкий лук и красное вино. Устроит?
Бросив сумочку на стол рядом с двумя великолепными тарелками и ножами для бифштексов, Маргрит ответила:
– Чудесно! Я как раз пропустила обед.
– Судя по твоему виду, даже не один, сдержанно заметил Густав, переворачивая над жаровней большие куски мяса.
– Вот сейчас за все и наверстаю, – пообещала она. – Что мне терять?
Мясо оказалось превосходным. С нежной мякотью лука могло сравниться только самое спелое яблоко. Вино было чуть крепче, чем она предпочитала, но сегодня и такое казалось отличным.
– Откуда у тебя это вино? – спросила Маргрит, допивая третий бокал.
– Моя экономка где-то достает. Правда, она самая бездарная кухарка в мире, так что, мне кажется, у нее есть тайный поставщик. Я не спрашивал.
– Контрабандный товар. Звучит заманчиво!
Густав расплылся в радостной улыбке.
– От запретных удовольствий тебя просто за уши не оттянешь!
На западе небо почти непрерывно озаряли молнии, высвечивая кроны сосен, высящиеся над озером.
От напряжения, возникшего между ними накануне, не осталось и следа. Густав держался дружелюбно и раскованно.
– Пойду согрею воды, чтобы вымыть тарелки, – произнесла Маргрит неохотно.
– Не беспокойся. – Густав встал, собрал посуду, сложил ее в плетеную корзину, которую привез с собой, и, разлив остатки вина в хрустальные бокалы, подал один ей.
– Ммм… Это мне напоминает наши прошлые пикники с родителями. Мы всегда брали на берег моря и хрусталь, и даже полотняные салфетки.
– Я помню. Вкуса старикам Вестбергам было не занимать, – улыбнулся Густав. В этот момент в нем неразрывно слились дружеская доброжелательность и обаяние мужской силы. Маргрит так неудержимо потянуло к нему, что она едва усидела на месте. – Да и тебе тоже, – тихо добавил он.
Простое «спасибо» было бы сейчас как раз к месту, но Маргрит почему-то не смогла выговорить это. Напряжение накатило вновь – и куда только подевалось самообладание, хоть иногда раньше приходившее ей на выручку?
Она нервно вскочила и пробормотала что-то насчет свитера.
– Если хочешь, будем пить кофе в доме. Сей, час все равно налетят комары. Кстати, можешь сполоснуть руки в ведре, пока я не пошел заливать угли.
Густав протянул ей полотенце, а она ломала голову, под каким бы предлогом свернуть вечеринку. Мясо на улице – это одно, а кофе вдвоем при свечах в маленькой комнатке… О, она совсем не была уверена в себе.
Несколько минут спустя в шаге от нее Густав уже нащупывал на столе спички, а она так и не могла ничего придумать.
– Может, лучше зажжем фонарь, а свечу побережем на потом? – спросил он, поднимая стекло «летучей мыши», из которой вился легкий дымок: это горела пыль. – Вполне уютно, – заметил Густав, обозревая тускло освещенную комнату.
Висевшее на гвоздике белье мигом исчезло.
Чемодан с одеждой был мгновенно затолкнут ногой под кровать.
– Сколько лет хожу сюда рыбачить и купаться, а вот ночевать в доме ни разу не приходилось.
– Трудно в это поверить, – язвительно произнесла Маргрит.
Густав мягко засмеялся, усаживаясь на стул.
– Ах да, моя репутация покорителя девичьих сердец! – В его словах не было вчерашней колкости. – Пожалуй, от нее мне нелегко будет избавиться, да?
Молодая женщина пожала плечами, глядя, как за окном сверкают молнии.
– К чему беспокоиться? Раз нет жены, то какая разница?
– Ну, это совсем не понравилось бы кое-кому из моих друзей, – с намеком произнес он.
– Не могу себе этого представить.
– Неужели? – Нотка ироничной снисходительности в хрипловатом голосе едва скрывала волнение: Густав начал рискованную игру. – Не станешь же ты отрицать, что тебе-то есть до этого дело.
– Но я вряд ли отношусь к твоим друзьям.
Густав встал, подошел к плите, поставил на огонь кофейник и принялся расставлять на столе чашки.
– Ничего, если я здесь покурю? Иногда это успокаивает нервы.
Возникшее было напряжение вновь рассеялось.
– Пожалуйста, кури… Только не думай, что я хоть на минуту поверила, будто у тебя нервы не в порядке, – насмешливо добавила Маргрит.
Маленькое пламя от спички на мгновение высветило его резкие черты, на лице затанцевали причудливые тени. Густав выпустил в открытое окно струйку дыма и поудобнее устроился на груде подушек, которые Маргрит свалила на вторую кровать.
– Наверное, я занервничал только сейчас, когда кто-то разом открестился от нашей дружбы.
Склонив голову набок, Маргрит удивленно воззрилась на него.
– Кто, я?
– Ты, – ровным тоном подтвердил он.
– Но я же совсем не то имела в виду. Я не хочу сказать, что мы с тобой недруги. Просто ты был намного меня старше… то есть, конечно, не очень намного… Ну, в общем, у тебя были совсем другие интересы, чтобы обращать внимание на…
– На большеглазую, лопоухую, длинноногую малявку, которая вечно совала нос куда не следует, – мягко, с ноткой великодушия закончил за нее Густав.
– Если и совала, так только потому, что ты со своим гогочущим гаремом распугивал мне всю рыбу, а заодно и всех стрекоз с бабочками и кузнечиками Однако она и сама, не удержавшись, прыснула. Густав был абсолютно прав. Его шашни занимали ее тогда куда больше, чем рыбная ловля.
