– Я готов был продать ферму, переехать в город и устроиться в адвокатскую контору, если бы знал, что это позволит мне добиться тебя. – Тут глаза Густава лукаво заискрились. – Но, если честно, я надеялся, что ты оценишь мою готовность к такому благородному жесту и не станешь требовать проверки.
– Но что ты собирался делать в адвокатской конторе? – удивилась Маргрит.
– А я разве не говорил тебе, что окончил пару колледжей?.. Так вот один из них юридический. Я не практикую, но понимаю, что к чему, когда случается завязывать деловые связи.
– Какие такие связи? – Маргрит села прямо и подозрительно уставилась на него.
– Ты опять за свое, да? Опять перебиваешь?.. На чем это я остановился? Ага, на том, что ты будешь моей любой ценой. Я ведь упоминал как-то, что перестал доверять своей интуиции в отношении представительниц прекрасного пола. Честно говоря, сначала я собирался подбросить тебе приманку, вытащить из воды, чуток полюбоваться, позабавиться и, невредимую, отпустить восвояси…
– Негодяй, – выдохнула молодая женщина, вдавливая ногти в ладони, чтобы не поддаться искушению потрогать морщинки, сбегающие от его орлиного носа к уголкам рта.
– Потом, помнится, я решил оказать тебе любезность и снять тебя с крючка Болиндмана. Солнышко, поверь, он разбил бы твою жизнь!
– Честное слово, Густав, я ему раз десять говорила, что выйти за него не могу, но он упрям как осел. До сих пор надеется, что я сдамся.
Густав довольно хмыкнул.
– Ничего он не надеется. Я ему сказал, что, если он хоть пальцем до тебя дотронется, я спущу с него шкуру и повешу ее в коровнике.
Маргрит, как бы не замечая того, что делает, пересела на ближайший к Густаву стул, наклонилась и потерлась щекой о его плечо. И тут же у нее перехватило дыхание и что-то затеплилось под ложечкой.
– Как думаешь, Валери не обиделась бы, если бы я ей сказала что-нибудь в том же духе? – с невинным видом поинтересовалась она.
– Насчет Валери, радость моя, можешь не беспокоиться. У нас всегда были исключительно платонические отношения, – успокоил ее Густав, целуя в макушку. – Когда наши пути пересеклись, у обоих был критический период в жизни. Мы с Дори решили расстаться. А Валери уже дважды разводилась и снова выходила замуж за одного и того же человека. В промежутках, впрочем, она ни в чем себе не отказывала. Мне нравится эта женщина. Она искренна, к тому же чертовски талантлива. Но ее воззрения на отношения между мужчиной и женщиной меня не устраивают…
– Это все очень интересно, – не выдержав, снова перебила его Маргрит. – Но давай оставим на потом наши взаимные откровения. А сейчас лучше скажи… когда же ты начнешь меня обольщать?
Этого Густав Бервальд никак не ожидал. Он готовился к длительной и мучительной осаде.
А «неприятель» сам бросился ему навстречу, приветствуя как освободителя. И, не зная, что сказать, Густав почел за лучшее заключить самую желанную для него женщину на свете в объятия, а затем, подхватив на руки, устремился в спальню…
– Эй, а я уже сказал, что люблю тебя? – спросил он, трудясь над мудреной застежкой ее брюк. – Если нет, то знай, что я…
– Знаю-знаю, – поспешно заверила его Маргрит, которая оказалась куда проворнее Густава, и, уже стащив с него рубашку, принялась за непокорную пряжку ремня.
– Ну что ж, милая Маргрит. Как сказала однажды мартышка, большая любительница пофилософствовать: «Будь что будет».
Но оба твердо знали, что никогда не пожалеют о том, что пятнадцать лет спустя случай снова свел их на острове – острове везения.
